Он не вставил заправочный пистолет в бак, сразу ушел в магазинчик, а там прямиком в туалет. Там, в этом безликом укрытии, за запертой дверью Тайс Бирк-Ларсен в своей черной кожаной куртке и черной шерстяной шапке согнулся над раковиной, всхлипывая и дрожа, рыдая, как ребенок.

Двадцать минут она ждала его. Никто не подошел к ней за это время, не заговорил. Наконец появился он — с красными глазами, красными щеками. Клочки бумажного полотенца зацепились за его щетину, когда он вытирал лицо. Слезы все еще блестели, горе все еще точило душу.

В руках он держал пластиковую бутыль с голубой жидкостью.

— Вот, — сказал он и положил бутыль ей на колени.

Хеннинг Кофоэд обитал в двухкомнатной квартире рядом с вокзалом. Такого запущенного холостяцкого жилища Лунд еще не встречала. Книги были разбросаны повсюду, в кухне на немытых тарелках догнивали остатки пищи. Сорокалетний Кофоэд с бегающим взглядом, клочковатой бородой и нечесаными волосами сосал вонючую трубку, глядя на незваных гостей с нескрываемым подозрением.

— С чего вы решили, что это сочинение у меня?

— Потому что ты взял его, — сказал Майер. — Для твоих… как это? Лингвистических исследований. Это о том, как люди говорят?

— В самом грубом приближении…

— В самом грубом приближении я тебе вот что скажу: найди это чертово сочинение, Хеннинг.

— Может, я его не туда положил. Сожалею.

В спальне стоял компьютер. Майер подошел к нему, стал осматривать. Кофоэд, нервничая с каждой минутой все сильнее, последовал за полицейским.

— Ты читал то, что написала Нанна? — спросил Майер.

— Я… я… читаю много всего.

— Тебе задан простой вопрос. Чтобы его понять, не нужна степень лингвиста. Ты прочитал сочинение Нанны?

Молчание. Потом неуверенный ответ:

— Я занимаюсь языком. Меня интересуют сами слова, а не предложения. Вот вы знаете, к примеру, что слова «чиабатта» не существовало…

Майер сжал кулаки и разразился руганью:

— Забудь о своей чиабатте! Ищи сочинение!

— Ладно, ладно.

Он побрел в смежную комнату, начал копаться в горах папок и тетрадей, заваливших все помещение. Так мог бы выглядеть архив после прицельного бомбометания.

Майер поймал взгляд Лунд и улыбнулся, указав глазами на пол.

— А ты, часом, не выбросил его?

— Я никогда ничего не выбрасываю.

Он нагнулся над очередной кучей бумаг, выудил пластиковую папку.

— А, я так и знал. Вот оно. — Он передал полицейским находку. — Извините, что задержал. Я провожу вас.

Кофоэд вышел в прихожую, открыл дверь. Лунд не двинулась с места.

— Я думаю, нам нужно поговорить, — произнесла она.

— О чем?

Майер поднял один из тех журналов, что нашел на полу возле компьютера. «Горячие девчонки».

— О юных школьницах, — сказал он.

Кофоэд плюхнулся на стул перед компьютером и безвольно смотрел, как Майер пролистывает журналы, задерживаясь на фотографиях.

Он даже взмок от пота, и Лунд забрала у него трубку.

— Где вы были в пятницу? — спросила она.

— В городе, на конференции. По вопросам молодежного языка.

— Когда она закончилась?

— В десять вечера.

— Что потом?

— Пошел домой.

Майер прислонился к дверному косяку, мрачно поглядывая то на Кофоэда, то на журналы.

— Вас кто-нибудь видел?

— Нет. Я живу один. Почти все время я работаю.

— Ага, когда не забавляешься тут сам с собой, — презрительно хмыкнул Майер. — Или девчонок не разглядываешь.

Учитель напыжился:

— Мне не нравится ваш тон.

Майер затряс головой:

— Тебе мой тон не нравится? Я могу арестовать тебя из-за вот этого!

— Ничего незаконного в этих журналах нет. Я купил их в соседнем киоске. Любой может пойти и купить.

— Значит, ты не будешь возражать, если мы заберем твой компьютер? Да тут еще и внешний жесткий диск. Интересно, что мы там найдем, какие картинки и игры?

Кофоэд притих. Он продолжал потеть. Майер уселся напротив него:

— Слушай, Хеннинг, ты, случайно, не в курсе, как относятся в тюрьме к милашкам вроде тебя?

— Я ничего не сделал! Это не меня тогда обвиняли…

— Я тебя сейчас обвиняю!

— Майер! — остановила его Лунд и посмотрела на трясущегося учителя. — А кого обвиняли, Хеннинг? И когда?

Тишина в ответ.

— Мы хотим вам помочь, — сказала она. — Если кто-то был под подозрением, мы должны об этом знать.

— Это был не я…

— Да, мы поняли. А кто?

Он был очень испуган, но говорить не хотел.

— Не помню…

— Тогда я забираю компьютер, — сказал Майер. — И ты садишься в тюрьму. Остаешься без работы. К школе тебя больше близко не подпустят. Ни единого шанса прижаться в коридоре к девочкам…

— Ничего такого не было! Это был не я. Девушка потом отказалась от своих слов… — Он чуть не плакал. — С него сняли все подозрения. Он хороший парень.

— Кто?

— Рама, — вымолвил еле слышно Кофоэд.

Он горел от стыда. Даже когда Майер обнаружил порнографию у него в доме, ему не было так стыдно.

— Девчонка все придумала. Он хороший человек. Со всеми добр.

— Совсем как ты, — сказал Майер и швырнул журналы в лицо Кофоэду.

Пернилле сидела за столом, выжимая улыбку — для учителя по имени Рама. Приятного вида, вежливый, принес от имени гимназии цветы, фотографии, записки с алтаря. Он сидел напротив нее серьезный и скорбный.

— Цветы уже вянут, простите.

Она приняла их, зная, что вся охапка попадет прямо в мусорное ведро, как только за Рамой закроется дверь. Кажется, и Рама догадывался об этом.

— Ребята из класса Нанны просят разрешения присутствовать на похоронах. Если это возможно.

— Конечно.

Рама улыбнулся печально.

— Вы тоже можете прийти. Пожалуйста.

Он как будто удивился. Неужели он думал, что она не захочет видеть на похоронах иностранца?

— Спасибо. Мы все придем. Не буду больше отнимать у вас время…

— Не уходите.

Ему хотелось уйти, она видела. Но Пернилле больше уже не волновало, что хотят другие.

— Расскажите мне что-нибудь о ней.