Такое ощущение, что обычных гостей тут и нет.

Охотники и агенты тем временем усиленно делали вид, что не замечают друг друга, а на лицах и в движениях их читалась странная враждебность.

Шестое чувство настойчиво зашептало, что задерживаться здесь не стоит. Себастьян нахмурился. Неужели затевается какая-то операция? Вот невезение, заявиться в «Шелковую змею» именно тогда, когда она битком набита врагами. Шансы выбраться живыми, и без того довольно призрачные, стремительно таяли. Ничего не замечавшая София меж тем восторженно, во все глаза, наблюдала за представлением. Жадно допив свой бокал с вином, Искаженная бросила взгляд на сильфа и украдкой поменяла его на нетронутый бокал спутника.

Надо сказать, в «Шелковой змее», как в заведении самого высокого класса, для каждого сорта и типа спиртного предназначались специальные бокалы. Как известно, без достойной посуды напиток теряет всю свою прелесть и гармонию, искажается его благородный аромат и вкус. Заказанное Себастьяном после аперетива выдержанное красное сухое подали в пузатом винном графине, декантере, предназначенном для того, чтобы освободить вино от осадка и обеспечить предварительное соприкосновение с воздухом. Только затем привередливый напиток был разлит по бокалам.

В классических емкостях большого объема легко могло поместиться содержимое целой бутылки, однако, согласно правилам винного этикета, наполнили их ровно на одну треть. Изящные фужеры на удлиненной ножке были изготовлены из стекла с добавлением платины, что делало их значительно более прозрачными и прочными, чем обычно. По форме бокалы напоминали нежный бутон тюльпана: широкая округлая чаша чуть сужалась кверху, не давая улетучиться тонкому аромату.

Себастьян мимоходом глянул на поверхность мерцающего в руках у Софии напитка, окрашенного в теплые желто-золотые тона. Должно быть, девушка впервые имела возможность насладиться столь дорогостоящим старым вином.

Ну что ж, хоть кто-то доволен.

В это самое время в ложу Кристофера, откинув резко взвившийся полог, вошел человек. Ювелир как-то упустил его появление, увлекшись созерцанием необычной аудитории и изрядно разомлевшей спутницы. Мужчина возник неожиданно, словно материализовавшись ниоткуда уже у самой ложи главы ювелиров. Себастьян никогда прежде не видел его.

Погрузившись еще больше в сосредоточенность, Серафим постарался отсечь все лишние, все посторонние звуки зала, чтобы слышен был только разговор этих двоих.

* * *

— Не ожидал увидеть премьера Ледума в подобном сомнительном заведении, — вместо приветствия произнес преувеличенно строгий голос. Таким голосом требовательные, не знающие поблажек воспитатели разговаривают с капризными детьми.

Кристофер медленно открыл глаза, в густом дыму разглядывая гостя. Зрачки мага были неестественно расширены и неподвижны, совершенно не реагируя на свет.

— Встретить здесь главу особой службы не менее неожиданно, — вальяжным движением глава ювелиров отложил в сторону курительную трубку и промокнул рот салфеткой.

Казалось, разбуди Кристофера посреди ночи, и губы его немедленно сложатся в небрежную полуулыбку, а в глазах застынет безупречная, чуть надменная лень высокорожденного аристократа. Этому выражению было невозможно научиться или же подделать — как и осанку, и другие манеры, сразу выдававшие породу.

— Надлежит обращаться ко мне по чину или же должности, господин премьер, — тоном, не терпящим возражений, напомнил Винсент, неодобрительно качая головой. Острый как ланцет взгляд мужчины вперился прямо в лицо собеседнику.

Глава ювелиров побледнел, борясь с неподобающим раздражением. В личном общении глава особой службы был совершенно невыносим. Беседы с ним нередко доводили людей до белого каления — Винсент как будто совершенно точно знал, куда ударить, чтобы вывести оппонента, балансирующего, как на канате, из хрупкого состояния равновесия. Пожалуй, с эксцентричного канцлера станется и самого лорда отчитать, как мальчишку, — если таковая мысль взбредет в его невероятно умную голову.

— Прошу прощения, господин канцлер, — Кристофер с изящной легкостью выпрямился в кресле, делая знак танцовщикам покинуть ложу. Те немедленно растворились в полумраке зала, оставляя высоких гостей наедине.

Маг щелкнул пальцами, выходя из состояния наркотического опьянения. Зрачки стремительно сузились, радужки вновь блеснули холодной синевой. Взгляд приобрел осмысленность и ясность, а улыбка — должную предупредительность. Витавшая вокруг ароматная дымка в мгновение ока распалась на клочья и исчезла — все дурманящие вещества в ней были полностью нейтрализованы.

Винсент не являлся магом, однако был хорошо осведомлен, что все магические преобразования совершаются посредством драгоценных минералов простым заданием ментальных установок. Никаких дополнительных внешних «эффектов», вроде щелчков пальцами, пассов и взмахов руками на самом деле не требовалось. Тем не менее, многие заклинатели, даже самые опытные, для большего удобства пользовались такими нехитрыми средствами, дабы с точностью отделять моменты начала и окончания активности камней, и для собственной лучшей концентрации.

— Так вы позволите? — глава особой службы приблизился к свободному креслу и встал рядом, выжидающе глядя на Кристофера.

— Разумеется, господин канцлер, — под жестким взглядом Винсента маг чувствовал себя более, чем неуютно, однако это был совершенно не тот человек, которому можно отказывать в разговоре, даже принимая в расчет собственное привилегированное положение. — Что привело вас сюда в столь поздний час?

Кристофер задал вопрос подчеркнуто вежливо, всей душой надеясь, что канцлер не сочтет невинный интерес нарушением приличий, хотя, вообще-то, вопросы о причинах визитов считались признаком дурного тона, как слишком личные. Ну не мог он, ни на одну секунду не мог предположить, что Винсент заглянул в «Шелковую змею» просто приятно скоротать вечерок. Глава особой службы никогда ничего не делал просто так. Слава человека, равнодушного к любым развлечениям и удовольствиям, шла впереди него.

— Я здесь по служебным делам, господин премьер, — Винсент привычно ушел от ответа. Точнее, ответил быстро, корректно и четко, при этом не открыв ровным счетом никаких сведений. Что вполне понятно: его работой было добывать информацию, а не выдавать её. — А вы?

Кристофера аж передернуло. Этот ужасный человек, ночной кошмар всего Ледума, всё же здорово действовал на нервы. Да какое там «человек» — бесстрастный механизм для анализа, напрочь лишенный эмоций и привязанностей! Должно быть, он даже спит в неизменном своем форменном костюме — безликом, безвкусном сером сюртуке безо всяких украшений, знаков отличия и нашивок.

Если вообще спит.

Однако с главой особой службы волей-неволей приходилось считаться. За годы своего кропотливого труда тот ни разу не ошибся, приобретя заслуженное расположение и доверие лорда. Правитель прислушивался к мнению Винсента настолько, что даже позволил тому досрочно прервать изоляцию Эдмунда, приступив к дознанию, как только канцлер сочтет нужным. До такой степени влияния на лорда Эдварда Кристоферу, да и кому бы то ни было в Ледуме, было очень далеко.