Уши залило водой, и оттого все окружающие звуки сталидиковинно незнакомыми. Он стоял на полусогнутых, старательно прикрывая макушкуитальянской трещоткой, время от времени открывал глаза, промаргивался, пытаясьосмотреться, хотя смотреть было особенно и не на что – взбаламученная вода.Среди окружающей какофонии успел подумать, какая будет неприятность, если минавлепит в островочек – разметает алмазы по всему водоему, вот будетсюрреалистическая картинка...

Не вытерпев, протянул руку, стащил рюкзак с островка иприжал его к боку локтем – так оно целее будет, если накроет, то ни перед кемуже не придется отчитываться, почему не уберег бесценный груз...

Канонада понемногу стала стихать. В болото уже не падалимины, а на суше разрывы звучали совсем редко. Намечался конец бомбардировки. УМазура родились стойкие подозрения, что вскоре наступит следующий этап,логически закономерный: после интенсивной артподготовки войска пойдут в атаку.Вряд ли все это затеяно только ради того, чтобы засыпать минами сотрудничающуюс партизанами деревню. Скорее всего, будет полноценная зачистка, прочесывание ипрочие прелести контрпартизанских забав. Ну, точно, хотя и оглох наполовину,разобрал вдалеке жужжание вертолета. Вполне может быть, что о скрывающейся влесу автоколонне власти кое-что прознали – и нет смысла, даже в целяхустрашения, высыпать столько мин на убогую деревушку, тут пахнет oперациейпомасштабнее...

Он оглянулся. Анка погрузилась по самые ноздри, что твойгиппопотам, лицо у нее было совершенно белое, глаза бессмысленные – ну да, естьпотуги на суперменство, а есть в о е н н ы й жизненный опыт, коему у неевзяться было попросту неоткуда. «Ну, учиться никогда не поздно», – злорадноподумал Мазур, прочищая уши указательным пальцем, вытряхивая воду, моргая.

В отдалении раздалось еще несколько разрывов, но он ужеопределил тренированным ухом, что это последние, массированный обстрелкончился, и парочка самых азартных минометчиков не унялась сразу.

Не раздумывая, не мешкая, он, взбаламучивая воду грудью,добрел до Анки, и, поскольку руки были заняты рюкзаком и автоматом, безцеремоний поддал ей «леща» коленом:

– За мной! Бегом! Твою мать! Не рассуждать, живо, бегом, замной!!!

Очухавшаяся Анка без сопротивления повиновалась. Они неслиськ берегу, напролом, словно пьяный водяной с обкуренной русалкой,оскальзывались, шатались. Оказались наконец на твердой земле, и Мазурраспорядился тем же непререкаемым тоном:

– Бегом за мной!

И припустил в лес, словно за ним гнались черти со всегосвета – не теряя головы, однако, зорко наблюдая за окрестностями, а более всегоглядя вперед, чтобы не пропустить ненароком какого-нибудь засевшего в кустах спулеметом придурка. Самая поганая ситуация: и от партизан запросто можнополучить пулю, и правительственные войска в таких случаях сначала палят взахлебпо любой движущейся цели, а потом задают вопросы и присматриваются – увы, сиенам прекрасно известно на собственном опыте, полученном в том числе и в этихпримерно местах, разве что километров на сотню севернее... Как писали классики– поди доказывай потом, что шлепнули тебя незаконно...

Задача была простая и жизненно важная: как можно быстрееоказаться как можно дальше от деревни, двигаясь по прямой линии. Сейчас, кбабке не ходи, начнется прочесывание, доблестные защитники законной властипойдут в атаку, и нужно успеть выскользнуть, прежде чем замкнется кольцо. С п ло ш н о й линии оцепления, вспоминая прошлое, вряд ли следует ожидать – чересчуруж много потребовалось бы войск. Но все равно, нужно побыстрее улепетывать.Многое зависит еще и от того, к т о займется деревней и партизанами. Иногда этобывают элитные части, на совесть подготовленные и натасканные, – этимпальца в рот не клади. А могут послать и обыкновенную сиволапую пехтуру,каковая здесь ниже всякой критики и вряд ли заучила толком, с какой стороны уавтомата дуло. Впрочем, возможен к о к т е й л ь из крутых профессионалов и«сена-соломы» – иной стратег, намеренный брать не числом, а умением, стоитвсех, кто ему только подчинен, вплоть до хлебопеков и обозных: чем масштабнееоперация, тем красочнее ее можно расписать в реляциях наверх, выколачиваязвездочки и ордена, – это нам знакомо, увы, не по одной лишь знойной,жаркой Африке...

Узенькая колея-однорядка посреди чащобы. Мазур преодолел ееодним прыжком, рухнул за куст. Туда же шлепнулась подбежавшая Анка. Затаились,как мышки. Мазур физически ощущал, как течет у него из кобуры мутная болотнаяводичка – да и итальянский автомат хлебнул аш-два-о под завязку, –немудрено после такой вот джакузи. Будь у него «Калашников», беспокоитьсянечего, а вот западноевропейские изделия гораздо капризнее. Присесть бы натравку, не спеша, обстоятельно проверить оружие, разобрать, вытереть, смазать...Некогда.

По тропинке, отчаянно рыча мотором и раскачиваясь, проползармейский грузовик без тента. В кузове, настороженно выставив во все стороныдлиннющие автоматические винтовочки западногерманского производства, теснилисьоглоеды в хаки и в зеленых беретах. Эти головные уборы не имели ничего общегосо своими штатовскими аналогами, просто-напросто были сшиты из той жевторосортной ткани, что и униформа. «Сиволапые, ага», – с ноткой кастовогопревосходства определил Мазур. Деревня пскопская... Ну, это легче.

Следом за грузовиком, так же переваливаясь на колдобинах,проехал броневик «Фокс» и три джипа, битком набитые опять-таки обычнымиармеутами. Мазур прекрасно рассмотрел напряженные, встревоженные лица – салажнясопливая, не видно ни одного п р а в и л ь н о г о вояки, чтобы был в плечахпошире шкафа, а рожей в шрамах – пугать детей и коррупционеров...

Используя краткий момент тишины и безлюдья, они поднялисьиз-за куста и вновь припустили в прежнем направлении. Почти опустевший Мазуроврюкзак чувствительно колотил его по пояснице – единственным твердым предметом,от которого сплошное неудобство, могла быть только сумка с алмазами, от которойни за что не избавишься, наоборот, придется терпеть все неудобства...

Раздалось несколько очередей – примерно в километре от них,со стороны деревни. Следом – пальба вразнобой, сразу слышно, из самогоразнообразного оружия. Ага, началось...

Они снова залегли в кусты, пропуская несшиеся по дорогепошире грузовики с солдатами. Тоже обыкновенные, тоже не горят энтузиазмомположить животы свои на алтарь свободы, законности и всего такого прочего...

И еще несколько минут отчаянного бега. В конце концов Мазуррешил, что они отдалились достаточно, пора подумать и о привале. Они забились взаросли высокого папоротника, долго прислушивались, но вокруг стояла покойнаятишина. Порой раздавались выстрелы, но на самой границе слышимости, скорееугадывались, чем отмечались слухом.

Мазур быстренько проверил автомат, протер револьвер,насколько удалось с помощью подручных средств – не было достаточного количествадоброй сухой ветоши. И все же немного приободрился. Оставалась вероятностьосечек, но оружие, в принципе, не внушало опасений.