– Кто? Я? – возмутился Стич, пытаясь оглядеть себя.

– Снимай камзол, – тоном, не терпящим возражений, приказала я.

Он послушно отдал камзол. Отойдя к окну и отвернувшись, я принялась старательно выбивать из него пыль, а заодно подбросила в карман артефакт. В рассеянности Его Высочества я уже не раз убеждалась. Авось и теперь не заметит, что карман потяжелел.

Стич улыбнулся мне с благодарностью и посмотрел в окно.

– Ты только представь, – тихо сказал он, – как они полетят по небу когда-нибудь… Эти корабли!

Подойдя, я погладила его по плечу и положила рядом камзол.

– Ты все придумаешь, дай срок. А теперь не мешало бы и поесть.

– Ты же не хотела за завтраком? – удивился он.

– Поэтому хочу за обедом! – отрезала я и, подойдя к дверной решетке, принялась стучать по ней каблуком, вопя во все горло: – Эй, я хочу есть! Хочу есть! Немедленно!

Из-за стены выглянул Лондо с кислым выражением лица. Кажется, от моих воплей у него разболелись уши.

– Незачем так орать, Ваше Высочество! – рявкнул он. – Сейчас Гари вернется и будем обедать.

– Где он шляется, когда я хочу есть? – резонно спросила я. – Как он мог? Что он о себе думает?

Лондо заскрежетал зубами и скрылся за углом.

Впрочем, ему это не помогло, потому что я продолжала бузить до тех пор, пока не появился Гари, который, оказывается, ловил рыбу на мелководье. И поймал!

– Вам придется потерпеть, Ваше Высочество, – сказал он, остановившись у решетки. – Рыбу надо почистить, помыть и сварить. Заправлю суп пшеном, и у нас получится отличная уха!

– Когда? – заинтересовалась я. – Когда она получится? К вечеру?

– Часа через два, – прикинул Гари.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась я. – Я умру с голода! Я отощаю, и золота вам достанется меньше, чем вы ожидаете!

– Ну хорошо, – сдался разбойник, – вы сейчас получите лепешку и вяленое мясо, а через два часа будет обед.

– Если я прожую это мясо, я согласна, – пробурчала я.

От предложенного мной куска лепешки Стич отказался, напомнив, что он, в отличие от меня, завтракал. Мне это было только на руку – я рассовала хлеб по карманам куртки. Пригодится, пока я буду прятаться. Голод не пугал. Меня вообще ничего не пугало, кроме необходимости выходить замуж против собственной воли и делать то, чего я не желаю.

Через обещанные два часа Гари торжественно внес две миски, от которых исходил пар и веяло ароматом вкуснющей ухи. Я подавила вздох сожаления: с удовольствием съела бы и свою порцию, и порцию Его Высочества, и, если бы влезли, порции обоих висельников, но для этой похлебки у меня другие планы.

Когда Стич увлеченно принялся есть, а надо сказать, аппетит у неверийского принца оставался прекрасным несмотря ни на что, я незаметно влила в свою порцию остатки слабительного средства из флакона. А затем, поднеся ложку ко рту, завопила и принялась плеваться во все стороны.

– Что случилось? – закричали прибежавшие на эти звуки разбойники.

– Ваш суп противный я есть не буду! – заявила я, стараясь не смотреть с тоской на прозрачный бульон, в котором плавали кусочки рыбки, пшено и какая-то зелень. – Им же отравиться можно! Отвратительная еда! Забирайте сейчас же!

Гари загремел замком, открывая дверь. Лицо у него было растерянное.

Сунув миску ему в руки, я ушла в дальний конец камеры и села, отвернувшись. Моя спина выражала предельную обиду, думаю, ничьи спины не выразительны так, как спины лиц королевской крови.

Судя по тому, как ложка тренькнула по тарелке, Гари немедленно попробовал уху.

– Вы, Ваше Высочество, маленькая, избалованная… – он не договорил, но смысл я поняла. И осталась довольна тем, как развиваются события.

– А вы совершенно не умеете готовить! – воскликнула я, не поворачиваясь. – Теперь ешьте это сами!

– Вот и съедим! – разозлился Гари, а Лондо поддакнул товарищу:

– Еще как съедим!

Они ушли.

Стич, который успел выхлебать почти все, спросил меня с крайним изумлением:

– Альви, почему ты отказалась? Супчик очень вкусный!

– Потому что тебе супчик попался из вкусной части котелка, а мне – нет, – отрезала я и легла, закинув руки за голову. – И вообще, я спать хочу!

– Как с вами сложно, с принцессами, – пробормотал невериец себе под нос, но у меня ведь слух, как у смиссы.

Я подумала, что понимаю Его Высочество. Мне с самой собой очень сложно, чего уж говорить о посторонних? Легко мне было с бабулей, с папой (когда он на меня не сердился), с… Онтарио Ананаксом.

Пришлось перевернуться на бок, чтобы Стич не увидел моего расстроенного лица. Только сейчас я сообразила, что собираюсь бежать не только от замужества, но и от новых встреч с блондином с волчьим взглядом, который глубоко запал в мое сердце. Да, я знала, как многие лицемерят, находясь в браке, естественно, знала об адюльтерах, ведь нравы при дворе были весьма свободны. Но для себя такого брака – с похождениями налево, – не представляла. Лучше уж никакого! Так что, увы, младший Ананакс в качестве любовника замужней принцессы Альвины Кармодонской даже не рассматривался. Кроме того, что-то подсказывало, что Онтарио принадлежит к тому типу мужчин, которые не делятся своей добычей ни с кем. До тех пор, покуда она им не наскучит.

Настроение окончательно испортилось. Я представила, как наши страстные отношения с младшим Ананаксом покрываются патиной обыденности, и он начинает смотреть в одну сторону, а я в другую. И вдруг поняла, что не готова делить его ни с кем. Даже покрытого патиной! Как, оказывается, интересно посмотреть на себя со стороны. Принцесса Альвина в Тессе рассуждала так, принцесса Альвина в Самыйсоксе – этак. А принцесса Альвина из Норрофинда думает о вещах, которые раньше вовсе не приходили ей в голову. Возможно, это и называется взрослением?

Судя по довольным голосам висельников, они сожрали всю уху, включая суп из моей тарелки. На моих губах затаилась коварная улыбка…

Прошло несколько минут, и кто-то из разбойников ломанулся к выходу, стеная и спотыкаясь о камни. Следом побежал второй. Моя улыбка расцвела, как роза Самыйсокса. Так-то, ребятки, не прислушиваться к словам коронованной особы! Прямым же текстом сказала – супом можно отравиться.

– Альви, позволь тебя спросить? – вдруг проговорил Стич. – Только обещай, что не обидишься.

– Смотря о чем будешь спрашивать, – честно ответила я.

– Ты принципиально против замужества? Или дело только… во мне.

Я чуть не обиделась, но передумала. Стич всегда был искренен со мной, так почему бы не ответить ему тем же?

– Если говорить о сегодняшней ситуации, то дело не в тебе, а в том, что я не