тот самый молодой человек. И когда он проходил мимо, я и смогла его как следует разглядеть. Не знаю уж, почему он не хотел выйти из парка через ближайший выход, а пошел через весь парк к дальнему, знаешь, тому, второму.

— Пожалуйста, миссис Марта, расскажите поподробнее, как он выглядел.

— Так я ведь уже тебе рассказывала: молодой, высокий, худощавый, волосы темные, а лицо бледное. Ага, и очень светлые голубые глаза, я обратила внимание, ведь это очень странно для брюнета, правда?

— Правда, — автоматически подтвердила Памела и спросила: — А что в это время делала миссис Мэри?

— Она вовсе не смотрела на него, сидела опустив голову, как будто о чем-то задумалась. Ну, я опять уткнулась в книгу, дочитала до конца главы и опять посмотрела, что делает миссис Мэри. Гляжу, а она как-то странно полулежит на лавке, журналы на землю свалились. Господи, думаю, не случилось ли чего, и бегом к ней. А она, бедняжка, уже и не дышит…

Глаза миссис Дэйвсон опять наполнились слезами.

— Я еще подумала, может, обморок, стала пытаться привести ее в чувство, гляжу — ничего не помогает. Тогда я со всех ног побежала за помощью, ты ведь знаешь, в это время в парке почти никого не бывает, совсем нет народу, позвать некого на помощь, вот я и выбежала из парка и крикнула полицейского. Полисмен вызвал "скорую помощь", быстро приехали, но было уже поздно.

И тут рассказчица опять залилась слезами, а успокоившись немного, произнесла:

— Ну а что было дальше — ты и сама знаешь.

— Да, знаю, спасибо, вы очень хорошо рассказали, хоть вам и трудно было вспоминать все эти грустные подробности. А вы не знаете, что это был за человек?

— Тот, в парке? Я и сама об этом думала. Раньше, до этого, я его никогда не видела, в этом я твердо уверена. Понятия не имею, кто он такой.

Помолчав, миссис Дэйвсон добавила:

— И знаешь, милочка, он показался мне несимпатичным. Только не спрашивай почему, я и сама не знаю.

Собравшись с духом, Памела отважилась задать вопрос:

— А не могло случиться так… не могло случиться, что этот несимпатичный человек сделал миссис Мэри что-то плохое… Ну, не знаю… напугал ее, или пригрозил, или еще что…

— Памела, душечка! Мне показалось, что Мэри его знает. Впрочем, может, и сделал ей чего, я ведь не смотрела на них все время. Да и далековато они от меня были, если бы поближе, возможно, мне удалось бы больше заметить, а так…

— А почему вы думаете, что они были знакомы?

— Так ведь они о чем-то говорили, вот я и подумала… И, главное, подали друг другу руки.

— Понятно. А когда-нибудь до этого миссис Мэри не упоминала о таком знакомом в разговоре с вами? Ну, как-нибудь мимоходом, вскользь? Припомните, пожалуйста.

— Да нет же, ни о ком таком никогда не упоминала. Ведь я же говорю тебе, что очень удивилась, увидев их разговаривающими тогда в парке. Вроде бы всех знакомых Мэри я знала, не так уж их много. А это какой-то совсем незнакомый. Никогда я его не видела и никогда о нем не слышала.

— Жаль, — вздохнула Памела. — Ни к чему мы, похоже, не придем этим путем.

— Видишь ли, — проговорила старушка, помолчав, — я и сама подумала, уж не сделал ли он Мэри чего плохого или что страшное сказал, мало ли… Какое-нибудь неприятное известие. Или угрожал ей. Думала я над этим и скажу тебе, душенька, вряд ли оно так было. Ведь мы с Мэри дружили много лет, я о ней знала все, всю ее жизнь, и уверяю тебя, не было в ее жизни ничего такого, чем бы можно было ее шантажировать, напугать до смерти разоблачением. Если же это был какой грабитель, если начал ей угрожать, наставил на нее пистолет… Нет, Мэри так просто не запугаешь, мужественная это была женщина, выдержанная, уравновешенная. Не могла она испугаться оружия до такой степени, нет, нет! Да и ты ведь знала ее — не трусиха, не психопатка. Ну, допустим, всякий испугается, если станут грозить ему оружием, но чтобы сразу от этого умирать… Нет, в это я не поверю.

— Может, вы и правы, миссис Марта, может, и правы. Ох, простите, — спохватилась Памела, — я столько времени у вас отняла! И не заметила, как пролетели два часа. И извините меня за то, что заставила вас вновь вернуться к тяжелым воспоминаниям.

Старушка улыбнулась:

— Ну что ты, милочка, ведь я же сказала — мне и самой очень хотелось поговорить о бедняжке Мэри. А сейчас ты мне должна сказать, что собираешься делать с деньгами, которые она тебе завещала, — добавила миссис Дэйвсон совсем другим, шутливым тоном. — Ведь ты же не допустишь, чтобы я умерла от любопытства.

— О! Вы уже знаете об этом? — удивилась Памела.

— Душечка, я давно об этом знаю. Мэри мне сама говорила, и к тому же я была свидетелем при оформлении завещания.

— Понятно. Ох, я еще и сама не знаю, на что потрачу эти деньги, ведь я только вчера узнала о них и еще не придумала, что с ними делать.

— Ну и ладно, — разулыбалась хозяйка, — у тебя будет еще много времени подумать над этим. Не сердись на старуху за излишнее любопытство, просто мне бы хотелось, чтобы ты потратила их с толком.

Памела поцеловала добрую старушку в щеку и попрощалась с ней. Уже в дверях та ее остановила, сердечно расцеловала и попросила:

— Обязательно забеги ко мне, деточка, если окажешься где-то неподалеку, на чашку чая. Не забывай старуху.

— С удовольствием, — ответила девушка. — Но при одном условии.

— Каком же?

— Вы ничего не оставите мне в своем завещании.

Они обе рассмеялись, ещё раз поцеловались и распрощались.

* * *

В этот вечер Джек Лемон вернулся домой поздно. Памела дремала в кресле перед включенным телевизором. Напрасно диктор захлебывался от восторга, рекламируя несравненные достоинства какого-то стирального порошка. Ослепляя белизной, на экране мелькали, сменяя друг друга, интимные предметы женского туалета.

Лемон тихонько подошел