Мэри Калгарет очень хорошо сохранилась для своих семидесяти лет. В немалой степени этому способствовали и ежедневные продолжительные прогулки по парку, расположенному недалеко от ее дома, а тщательное соблюдение диеты, специально для нее разработанной ее лечащим врачом, весьма успешно предохраняло пожилую женщину от склероза. В отличие от своих ровесниц миссис Мэри всегда помнила, куда положила очки, что ела на ленч в прошлый четверг и какую сумму проставила в своей чековой книжке на прошлой неделе. Сама же она всерьез уверяла, что сохранить хорошую форму ей помогают кроссворды, которые она просто обожала и разгадывала по нескольку штук в день. Они никогда не надоедали ей, и за каждый новый она принималась с энтузиазмом, горя каким-то детским желанием узнать, что на сей раз придумал для нее автор головоломки, чем он удивит ее.

Правда, в последнее время миссис Калгарет испытывала какое-то странное недомогание. Вот уже несколько дней почему-то болела голова. И сердце. Впервые за свою жизнь Мэри Калгарет почувствовала свое сердце, до сих пор оно никогда не доставляло ей ни малейших хлопот. Всегда спокойная и уравновешенная, она стала вдруг ощущать какое-то непонятное беспокойство. Естественно, она пригласила врача, который уже много лет наблюдал за ее здоровьем. Врач внимательно обследовал свою пациентку, многозначительно кивая головой (это кивание решительно не понравилось Мэри Калгарет), прописал ей отдых, спокойствие и посоветовал избегать волнений.

"Коновал! — сердилась миссис Мэри. — А чем, интересно, я еще занимаюсь последние пятнадцать лет?"

Сегодня, как обычно, она несла под мышкой несколько журналов, в которых кроссворды отличались особой сложностью. У ворот парка ее приветствовал поклоном молодой мужчина в синем костюме. Уже несколько дней он то и дело попадался ей на глаза — то неторопливо прогуливался по аллеям парка, то читал газеты, сидя на лавочке. Такое времяпрепровождение старая женщина не одобряла. "Ну и времена настали! — ворчала она про себя. — В его возрасте я не могла бы позволить себе прохлаждаться в парке целыми днями. Куда мы катимся?"

Усевшись на своей любимой скамейке, она устроилась поудобнее и раскрыла первый журнал с кроссвордом.

"Посмотрим, посмотрим, что сегодня заготовили они для меня. "Между Тристаном и Изольдой". Ну, это проще простого — меч. Пошли дальше. "Итальянское блюдо из мяса с рисом" — издеваются они надо мной, что ли? Каждый ребенок…"

И тут ей помешали. Кто-то остановился рядом. Подняв голову, миссис Калгарет увидела того самого незнакомого мужчину в синем костюме. Бледное лицо, коротко остриженные черные волосы и словно выцветшие бледно-голубые глаза. Он стоял и терпеливо ждал, когда же она обратит на него внимание. После того как миссис Калгарет недоуменно взглянула на него, он еще с минуту молча смотрел ей в глаза, после чего спросил:

— Миссис Мэри Калгарет, если не ошибаюсь?

Старушка удивленно кивнула головой.

— Прошу извинить мою назойливость, — медленно и четко отделяя слова, произнес незнакомец, — но некоторые чрезвычайно важные обстоятельства заставляют меня нарушить ваш покой. Разрешите представиться и простите, что делаю это столь бесцеремонно. Меня зовут Джонатан Гэйбл.

И он протянул руку.

Все еще недоумевая, миссис Калгарет, секунду поколебавшись, подала ему свою. "В конце концов, я не молоденькая девушка, а он не похож на коварного соблазнителя", — подумала она.

В тот момент, когда их руки соприкоснулись, она ощутила как бы неожиданный резкий удар. Мертвящий холод, охватив все тело, сконцентрировался в грудной клетке. В сердце нарастала острая боль, становилась нестерпимой.

— Я… — немеющими губами женщина пыталась позвать на помощь. — Что со мной? — И, уже теряя сознание, услышала спокойный голос незнакомца:

— Ты умираешь.

Памела Джонс тихо открыла дверь квартиры Джека Лемона и, медленно войдя в комнату, обессиленно прислонилась к стене. Удивленный Лемон воскликнул, срываясь с кресла:

— Дорогая, что случилось?

— Миссис Мэри умерла, — тяжело вздохнув, ответила Памела.

От неожиданности Джек замер на месте, потом, подойдя к девушке, нежно обнял её и, усадив в кресло, ласково погладил по голове.

— Ну-ну, успокойся, малышка. Расскажи мне, что же произошло?

Еще раз вздохнув, Памела усталым голосом произнесла:

— Врач говорит — инфаркт. Но это же абсурд! Сердце у нее всегда было здоровое, и Юдифь сказала, что еще вчера она была здоровехонька…

— Рассказывай, малыш, тебе надо выговориться. Как это случилось? Где? Дома? Она была одна?

— Нет, не дома. Ее нашли мертвой в парке. Соседка увидела, что она лежит на скамейке. У миссис Мэри была в парке любимая скамейка, она там всегда сидела и разгадывала свои кроссворды. Представляешь, умерла вот так, и никого из близких не было рядом. Это самое ужасное. Бедная старушка, умерла в парке на скамейке, одна-одинешенька…

— Ну успокойся, успокойся! — Джек, как ребенка, гладил по голове рыдающую девушку. — И, в конце концов, какая разница, где умереть — на кровати или на скамейке? — добавил он не очень кстати. — У нее и раньше с сердцем не все было в порядке?

— Мне она никогда на сердце не жаловалась. А сегодня, когда она… когда это случилось, я разговаривала с ее врачом, так вот он сказал, что сердце у нее всегда было здоровое, лишь в последние дни она что-то стала на него жаловаться, врач ее осмотрел и не нашел ничего серьезного, так, нормальные возрастные изменения. С таким сердцем, утверждал врач миссис Мэри могла прожить еще долгие годы. Ее смерть от сердечного приступа оказалась для него большой неожиданностью. Может быть, сказал он, моя пациентка чего-то очень испугалась или ее что-то очень сильно огорчило…

— В таком возрасте старушке немного надо, — заметил Лемон.

— Ну, не знаю, она была всегда очень уравновешенна, не склонна поддаваться эмоциям.

— Ты говорила, у нее есть родные. Их известили?

— Да. Та самая соседка, которая нашла миссис Мэри в парке, позвонила Юдифи, ведь у той был как раз выходной и она уехала к сыну за город. У Юдифи был телефон племянницы миссис Калгарет, и она известила ее. Знаешь, Юдифь удивилась, как эту весть восприняла племянница. Ведь та с теткой виделась очень редко, они недолюбливали друг друга. А тут племянница вдруг так разволновалась, Юдифь