было сопряжено много проблем. Теперь консульство находилось в руках Советов, хотя большинство таможенных чиновников были сторонниками белых. Поэтому нетрудно себе представить враждебное отношение тех и других, проявлявшееся при каждой встрече. В довершение всего, китайцы не знали, каким русским следует доверять, и все кончилось тем, что они не стали доверять никому. Судя по документам, Гиббс в таких опасных ситуациях проявил себя как очень искусный дипломат и зачастую помогал белым русским, пытавшимся оказаться в безопасности в Манчжурии.

Существовали и опасности иного рода. В период с 1914 по 1920 годы между китайцами и монголами шла борьба за контроль над Манчжоу ли. Это была настоящая война, и всякий, кто вставал у них на пути, становился врагом. Одна из оставшихся в живых племянниц Сида, Дорин Гиббс, вспоминала, как она, широко раскрыв глаза и рот, слушала дядю, когда тот рассказывал, как его спасла дружелюбная китайская семья; несколько недель она прятала англичанина от монголов, прочесывавших местность в его поисках. В другой раз он заблудился во время пурги и с трудом уцелел, прячась ночью в расселинах скал или в пещерах и питаясь обледеневшими плодами манго, которые он купил в Манчжурии. Чтобы растопить их, приходилось на них садиться.

В 1922 году в жизни Гиббса появился предприимчивый и находчивый молодой человек. Когда Георгий Савельев появился в его поле зрения, ему было пятнадцать лет — [почти] столько же, сколько было Цесаревичу, когда он погиб. Он был уроженцем Москвы, и когда отец по работе был вынужден поехать на Дальний Восток, то вместе с родителями он прибыл в Шанхай, где был принят на пансион в школу св. Ксавье. Благодаря своему уму и мужеству, он сумел закончить обучение даже после того, как его родители пропали без вести в послереволюционном хаосе, и он не успел внести плату за обучение.

Подросток увлекался судами и морем и большую часть дня проводил в гавани, повсюду суя свой нос, узнавая и разглядывая все, что возможно. Однажды ему довелось побеседовать с капитаном русского рыболовного судна, нагруженного сельдью, который не мог выйти из порта, потому что не была уплачена пошлина. Поскольку Георгий бегло говорил и по-русски, и по-китайски, офицер попросил его помочь сбыть свой груз на местном рыбном рынке. Операция оказалась успешной, и мальчик получил в качестве комиссионных достаточно денег, чтобы уплатить за обучение. После этого мальчик отправился в Харбин, рассчитывая обосноваться в этом русском городе.

Он впервые встретил Гиббса в одной из антикварных лавок, в которые тот любил заглядывать. Возраст подростка и трудное положение, в котором тот оказался, привлекли внимание Гиббса, и он нашел для Георгия должность в компании, торгующей мехом, — должность, которая могла соответствовать его смелой натуре. Все годы, в течение которых Гиббс служил Царской семье, и последующий период он предпочитал, когда это было возможно, жить одному. Но теперь он изменил правилу и впустил Георгия в свое плавучее жилище. Это пришлось по душе Савельеву, и тот организовал отряд морских разведчиков, которые вскоре занялись серьезным делом.

Гиббс, с привычной для него щедростью, дал взаймы крупную сумму некому жителю Харбина, приходившемуся родственником умученному вместе с Царской семьей повару Харитонову, так что этот господин смог арендовать местный театр. Однако условия аренды не выполнялись, и теперь владелец театра угрожал отобрать у него помещение, а это означало, что Гиббсу не удастся получить назад свои деньги. При всей его щедрости Гиббс не собирался отступать без борьбы. Он написал своему брату Артуру, который был управляющим банком в Индии, и попросил его совета. Он с огорчением узнал, что наилучшее решение проблемы в здешних местах — это захватить здание и поднять на нем британский флаг. Зато Георгий ничуть не огорчился. Именно такого случая и ждали его морские разведчики. В течение довольно длительного времени они занимались тем, что перестраивали китайскую джонку в шхуну. Она была закончена в срок, так что они сумели ввести судно в док неподалеку от театра, высадиться на берег, взять здание штурмом и захватить кассу.

Гиббс провел в Харбине семь увлекательных лет, наполненных несколько рискованными приключениями и приятной светской жизнью. Уже начиная с 1924 года, он начал получать вопросы относительно членов Царской семьи, которые могли уцелеть после убийства Царя и его близких. К нему обратилась лондонская адвокатская фирма Чарльза Рассела с просьбой опознать даму на вложенной в конверт фотографии. Гиббс отправил осторожный ответ, выразив нежелание говорить о делах Императорской семьи. Правда, он отметил, что есть некоторое внешнее сходство с Татьяной Николаевной, хотя ее глаза (наиболее характерная для нее черта) были в тени, а руки чересчур велики и широки. Когда же друзья и родственники стали бомбардировать его статьями, в которых рассказывалось то об одной, то о другой особе, утверждавшей, будто она уцелевшая Великая

Княжна, и просили его выразить свое отношение к этому, Гиббс предпочел придерживаться политики вежливого молчания.

Несмотря на возобновившийся интерес к буддизму, Гиббс часто посещал русскую церковь и подружился с клиром и несколькими прихожанами, которые испытывали к нему особенное уважение благодаря его знакомству с Царской семьей. Он удивился и обрадовался, когда его попросили перевести на английский несколько православных служебных книг, и сказал, что попытаегся это сделать. После этого он посвятил предложенной работе много времени и сил.

Хотя эти годы принесли ему немало приятных минут, все же они сказались на его здоровье. В 1919 году он жаловался Винни:

«За два последних года я очень постарел и чувствую себя совсем не таким, каким был четыре года назад. Вне всякого сомнения, хороший отдых мне бы не помешал. Настоящего отпуска у меня не было с начала войны, когда меня вызвали из Англии в Царское Село».

Впоследствии он испытал еще больше тревог и разочарований, а также подвергался опасностям и трудностям, связанным с его новым положением, и стал ждать полноценного отпуска для поездки домой, который ему были должны предоставить в начале 1928 года для поездки домой.

Между тем Гиббс успел совершить паломничество в Пекин с целью поклониться могиле, где были погребены останки нескольких членов Императорской Фамилии после того, как генерал Дитерихс, с большой опасностью для себя, привез их из Сибири и передал Русской Духовной миссии.

18 июля 1918 года, в ночь после Екатеринбургского злодеяния, еще одна группа Царственных узников была выведена из тюрьмы в Алапаевске под тем предлогом, что их увозят в безопасное место. Великую Княгиню Елизавету Феодоровну, сестру Государыни Императрицы и основательницу женского монастыря в Москве, ее преданную подругу, монахиню