это слишком поздно. Там 3 июля Деникин обнародовал свою Московскую директиву, приказав Добровольческой армии двигаться с трех направлений на Москву (куда в марте 1918 года была переведена столица): одна колонна должна была выступить со стороны Царицына через Саратов и Нижний Новгород; вторая — со стороны Воронежа и третья — со стороны Харькова, через Орел и Тулу. В течение лета деникинцы упорно двигались к намеченной цели, без труда захватывая промежуточные пункты. Зачастую красные бежали при одном их появлении. В октябре Деникин захватил Орел и находился в полуторастах километрах от Тулы, откуда до Москвы было рукой подать.

Его сказочные успехи повергли большевиков в панику. Свежие, хорошо оснащенные и обученные войска Деникина оказались в четырехстах километрах от Москвы.

Некоторые большевистские вожди обезумели от страха: они рвали свои партийные билеты и возобновляли знакомство с прежними друзьями из буржуазного лагеря, готовясь уйти в подполье или скрыться за рубежом на заранее приготовленных автомобилях. С усилением паники были приняты решительные меры, чтобы защитить столицу, особенно после того, как стало известно, что вторая белая армия под командованием генерала Юденича находится на подступах к Петрограду и угрожает Москве с севера. В течение нескольких октябрьских дней всем показалось, что большевикам, пожалуй, настанет конец.

Не кто иной как Троцкий убедил Ленина, что Тула с ее огромным арсеналом гораздо важнее для существования красных, чем Москва. Чтобы спасти этот город, туда был направлен Дмитрий Оськин, который не умел шутить. Его беспощадность наглядно характеризует большевистские методы. Он собрал тысячи рабочих, крестьян, обывателей и организовал их в рабочие бригады. Их заставляли день и ночь строить укрепления, заготавливать дрова для топлива на фабриках, копать окопы, возить тачки. Тем временем членов их семей держали в качестве заложников, которые подлежали расстрелу, если работа не спорилась или выполнялась не так, как было приказано. Город буквально превратился в крепость. По улицам патрулировали красноармейцы, и каждое здание было превращено в казарму, на крыше которой находились наблюдатели.

Деникин продолжал наступление. Его войска были усилены английскими танками, тяжелой артиллерией и собственной великолепной конницей. Когда он приближался к укрепленной Туле, у него были хорошие шансы на победу, несмотря на все подготовительные работы большевиков. Но накануне сражения ряды красных неожиданно увеличились за счет сотен тысяч крестьян, перебежавших к ним от белых. Красные убедили их, что если они хотят сохранить захваченную ими землю, то должны воевать на их стороне. После этого в исходе сражения можно было не сомневаться. Блестящее военное руководство белых было сведено на нет провалами в вопросах управления, снабжения и пропаганды. Ввиду численного превосходства красных Деникин и два его лучших полководца — барон Врангель и генерал Май-Маевский — стали с боями отступать на юг, к Черному морю. Следует признать, что подчас белые почти сравнивались своей жестокостью с красными, пытаясь отомстить им за гибель близких, за потерю имущества и самой России. В таких боях пленных они не брали.

Между тем из-за того, что Юденич угрожал Петрограду, сам Троцкий поспешил оборонять колыбель революции. Ему удалось сделать это, прибегнув к жестоким методам Оськина. Возможно, он руководствовался советом Ленина, собрав тридцать тысяч человек, установив сзади пулеметы и расстреляв несколько сотен, чтобы обеспечить успешное наступление на Юденича. Верховая езда испокон века считалась привилегией аристократии, но сторонники революции убедились, что и они могут с успехом использовать кавалерию.

В ноябре 1919 года по белым был нанесен смертельный удар: англичане перестали оказывать им поддержку, а публичное заявление Ллойд Джорджа о том, что Белое дело проиграно, породило целую волну упаднических настроений, и совершенно деморализованные толпы противников советской власти — военных и гражданских лиц — кинулись врассыпную в отчаянной попытке спастись от Красного террора. 14 ноября 1919 года белые оставили Омск, и Колчак отправился в новую столицу, Иркутск, на шести поездах, в одном из которых находилось царское золото, захваченное в Казани. Не доехавшие без малого пятьсот километров до места назначения поезда были остановлены чехами и задержаны на несколько недель. Пока Колчак со своими людьми сидел, как мышь в клетке, красные взяли Иркутск и объявили адмирала врагом народа. 4 января он отказался от своих полномочий, и чехи пообещали ему беспрепятственный въезд в Иркутск, где его передут в руки союзников. Но вместо этого они сдали его большевикам вместе с золотом — возможно, в качестве платы за беспрепятственный проезд домой. Смертный приговор адмиралу был неизбежен. Элиот докладывал: «Он умер храбро, по словам его палача, „выпрямившись, как англичанин“».

ПЯТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ, в июне 1919 года, когда поезд британского Верховного комиссара медленно двигался на запад по Сибири, он остановился в Екатеринбурге, в то время еще находившемся в руках белых. Расследованием убийства Царской семьи в это время занимался Николай Соколов, профессиональный следователь. Он был назначен на эту должность Колчаком после отставки Дитерихса, и Элиот разрешил Гиббсу в меру его возможностей помогать следствию, пока они там находятся. Ему было достаточно больно снова посетить мрачные помещения Ипатьевского дома и пересказать события последних дней, происшедших там. Воспитатель тщательно переписал показания свидетелей и других лиц, связанных с убийством.

В них содержались такие фразы: «Убийство было настолько жестоким, что мне приходилось неоднократно выходить на воздух, чтобы прийти в себя». «Крови, было столько крови, что ее сметали метлой». «Она [Анна Демидова] все время бегала и закрывалась подушкой, на ее теле было 32 раны». Сид хорошо запомнил ее: «Высокая, хорошо сложенная женщина, склонная к полноте, которая, вопреки ее физической внешности, была чрезвычайно робкого характера». Он вспоминал, какой страх она испытывала в свой последний вечер в Тобольске: «Я так боюсь того, что могут сделать с нами большевики». Штыковые удары и пули были направлены на эту перепуганную, беспомощную женщину. Только очевидец мог описать эту сцену.

Еще более кошмарную картину увидели следователи в шахтах урочища «Четыре Брата», где были предположительно захоронены тела убитых. Гиббс изо дня в день ездил туда наблюдать, как по распоряжению Соколова из шахт откачивалась вода, как просеивались поднятые со дна осадки. Он тщательно изучал то, что осталось на месте соседнего костра, и обнаружил многочисленные осколки драгоценных камней, кусочки одежды, шесть пар металлических планшеток от корсетов, пряжки от поясов, от туфель, серебряную рамочку, в которой Государь носил портрет своей супруги, застежки, платиновую серьгу с жемчужиной, военный значок — подарок командира Уланского Ее Величества полка, который Государыня носила вместе с браслетом; множество монет, гвоздей, кусочки фольги из детской коллекции всяких полезных вещей, которые носил в карманах Алексей. Все