в будущем. На том основании он создал две диеты — для «головников» и «простудников», так что заболеваемость среди юнкеров упала более чем в два раза. И это без лекарств и прочих там снадобий, так что его сразу отметили. А особо отметили его указания на то, кого не надо брать в офицеры, потому что все равно ничего не получится. Нынче эту методику вы можете наблюдать в наших оздоровительных санаториях в виде тамошних «столов № 1 и № 2». И еще к ним «общий стол» в тех же санаториях — если вы меня верно поняли.

Прославившись как диетолог, он пожелал изучить, как это выглядит у иных народов, а не только в Пруссии, где все юноши «на одно лицо». Его направили по специальности в Турцию, где он в годы Первой мировой войны лечил немецких солдат, служивших тогда в форме турецкой армии, так как без них турки выглядели совсем бледно. Там он прославился как руководитель операции по борьбе с заразой, возникшей после массового убийства армян. Трупы долго не хоронили, они разлагались на солнце, их ели шакалы, вороны и мыши, и когда началось заражение, все это могло перерасти в катастрофу. А он смог наладить устройство военных госпиталей и похоронных команд и предотвратил развитие эпидемии.

Поэтому после войны его и пригласили в нашу страну бороться с заразой, эпидемиями и антисанитарией, возникшей после того как была революция. В итоге он скорее был русским врачом, чем немецким — если считать по годам активной работы. А кроме того, он в Германии, как оказалось, прославился тем, что довольно случайно встретился с молодым оратором по имени Гитлер и обнаружил, что у того все время горло простужено. Тогда он подарил Гитлеру шарф, с которым тот потом не расставался даже в тюрьме, куда его посадили после «пивного путча», и составил чудодейственную микстуру, которая позволила тому вылечить наконец свое горло. После этого во время долгих выступлений этого самого Гитлера горло у него больше не саднило. В благодарность же Гитлер сделал этого самого Цейса одним из самых видных и уважаемых членов своей партии. А нас тогда интересовал как Гитлер, так и те, кто вокруг него крутится, и поэтому, пригласив сюда Цейса, мы по его рассказам внимательно изучали окружение будущего господина Германии — с самыми разными целями. Не надо и говорить, что в итоге помимо интересной для него научной работы в нашей стране этот самый Цейс получал невиданную для молодой России зарплату. А с другой стороны, тот же Цейс всегда был офицером немецкой военной разведки, так что любое общение с ним было сложным и скользким. Но это хорошо объясняет, кто в Европе был наш друг после Первой мировой и то, как мы с ними сдружились после Рапалло. Ну, вы меня понимаете.

Самое главное, что он тогда сделал: родил теорию о том, что болезни в теле людей соответствуют их социальному положению в обществе. Так, военные и управленцы чаще маялись болезнями горла или мигренями, рабочие и инженеры больше страдали от болезней сердца и легких, священники, учителя и врачи чаще умирали от заболеваний пищеварительных органов, а буржуи и гешефтмахеры всякие — от простат, венерических болезней и всего подобного. Но если смотреть в обратную сторону, то получалось, что люди с больным горлом и мигренями могли быть и военными, и инженерами, и учеными. Люди с больными легкими или сердцем могли стать не только инженерами и изобретателями, но и врачами или продавцами, но не бывали военными. А люди с проблемами желудка или же печени умели или торговать, или лечить, но никогда не становились дельными офицерами и изобрести ничего не могли.

В итоге Цейс создал свою «пирамиду Цейса», в которой существовали этакие «юберменьши», которые могли заниматься чем угодно внутри пирамиды, но лучше всего они воевали или служили Родине. При этом сами они не работали, а стало быть, по теории Цейса, должны были обслуживать свой народ своей службой на благо народа, и за это Цейс называл их «слугами народа». Затем шли рабочие, инженеры и крестьяне, которых он называл «пролетариатом физического и умственного труда», и которые своим трудом обеспечивали всю «пирамиду Цейса»; еще ниже шла «интеллигенция», которая обеспечивала лечение, обучение и поддержку народа, то есть «пролетариата», и, наконец, внизу оказывались «унтерменьши», занимающиеся проституцией, воровством и торговлей. И так как все эти люди одним своим существованием и образом жизни понижали общественную мораль, то с ними Цейс предлагал всемерно бороться. Я не хочу ни на что намекать, но обратите внимание, насколько теория Цейса воплотилась в нашей реальности в те времена. И насколько она же воплотилась в реальность фашистской Германии. Так что дяденька был весьма интересный и умел убеждать в своей правоте самых высших лиц в государствах. Будь в нем хоть капельку властолюбия, думаю, что у Германии в итоге оказался бы совсем иной фюрер, так как говорил он с людьми порою не хуже самого Гитлера. А так он стал просто одним из незаметных референтов бесноватого фюрера — обоих это устраивало.

А в нашей стране Цейс в свое время прославился тем, что написал докладную записку на имя самого товарища Сталина, в которой разъяснялась его теория и шла речь о том, что каждое общество порождает собственную «пирамиду». Если два общества смешиваются, тогда одно из них, в котором уровень производительности труда выше, в целом окажется выше своих визави. То есть, если в нашей стране будет больше народу заниматься творчеством, честно служить стране или даже проповедовать, учить, лечить, то при слиянии двух стран наши люди окажутся выше по социальному положению, чем былые соседи. Если, напротив, у нас в стране будут проститутки на каждом углу, высокая преступность, алкоголизм и наркомания, то при таком же слиянии мы всем нашим обществом будем загнаны в нижнюю часть возникающей общественной пирамиды.

Поэтому пока на земле существуют различные государства, всякое государство обязано повышать свою собственную общественную мораль, увлекая людей к служению другим, или творчеству, и понижать мораль у своих соперников. Пропагандируя для них культ насилия, разврат и педерастию всякую. К примеру, Цейс убеждал, что внутри американского общества находятся известные группы, которые делают все для поддержания внутригрупповой общественной морали, экспортируя в остальное общество пресловутые алкоголизм, организованную преступность, проституцию и извращения всякие. При этом в ходе естественного взаимодействия двух социальных структур данные группы оказываются «природой вещей» вознесены в верхние страты американского общества, а все прочие, не относящиеся к данным группам, оказываются там,