– Прошу вас, мисс Барнс, не давайте вон тем трем старым галкам повода посплетничать и о вас, – дружески предостерег ее Мэйленд. – Поверьте, я и разделяю ваше негодование, и могу понять, каково придется мисс Рикман, если она внезапно вернется, с мужем или без него. Мы можем только надеяться, что с ней все будет в порядке. Если Келбраттер хоть немного любит ее, он женится на ней и увезет подальше, до тех пор, пока слухи не иссякнут. Уверен, через несколько дней мы что-нибудь узнаем. Мисс Рикман напишет своему отцу или кому-то из подруг, ваших учениц…

Эмили неохотно кивнула и позволила Мэйленду вовлечь себя в необременительный разговор о зимних развлечениях в Брайтоне, театральных постановках, которых она не видела, и картинах в гостиной миссис Кронбери.

Уже поздно вечером, когда Эмили ложилась в постель в доме тетки, она подумала, что, несмотря на необходимость терпеливо выносить болтовню сплетниц, она все же получила удовольствие от этого вечера. Мистер Мэйленд, кажется, понял, как неприятно ей любое упоминание о событиях, произошедших после Рождества в пансионе, и развлекал мисс Барнс легкой, остроумной беседой до тех пор, пока гостям не настала пора откланяться.

Экипаж миссис Кронбери должен был отвезти Эмили в Роттингдин на следующий день, и мистер Мэйленд предложил Эмили сперва прогуляться немного по городу в компании его самого, двух его приятелей и обрученных с ними молодых леди. Ничего предосудительного в такой прогулке быть не могло, и Эмили с охотой приняла приглашение. Она уже не чувствовала пансион своим домом, ей хотелось отложить возвращение туда, и, засыпая, она подумала, не стоит ли ей поискать другое место и больше никогда не видеть Хелен, мисс Найт и Кэтрин Страттери.

Если вечером миссис Пэйшенс слишком устала, чтобы расспрашивать племянницу, то за завтраком она потребовала от Эмили подробного отчета о происшествиях в школе. Миссис Аллингем написала своей подруге, но постаралась, как могла, представить случившееся с мисс Эйвери досадным недоразумением и ни словом не упомянула мисс Найт и ее участие в истории с подушечкой для молитв.

– Ну, расскажи мне, что еще натворила эта девица, мисс Эйвери? – вопросила тетушка Фанни после того, как Эмили сдержанно повторила свой вчерашний рассказ об исчезновении мисс Энид Рикман, упустив все подробности, какие только смогла.

Чтобы загладить свою вину перед тетушкой, недовольной краткостью племянницы, Эмили решила об этой скандальной истории говорить как можно пространнее. Она не стала скрывать подозрения против мисс Найт – хотя бы так Эмили могла отомстить Найтам за слезы Морин Паркер и неприятности Хелен. Миссис Пэйшенс, казалось, была вполне удовлетворена, и Эмили позволила себе выказать любопытство относительно происхождения мисс Эйвери.

– Хелен упала в обморок, и экономка, мисс Олдридж, так сильно расстроилась, что миссис Вильерс немедленно заподозрила мисс Олдридж в родстве с мисс Эйвери, – как бы между прочим сказала Эмили.

На полном лице тетушки Фанни отразилась происходящая в ней внутренняя борьба, и Эмили с легкостью догадалась, какие противоречия бушуют в душе миссис Пэйшенс. С одной стороны, тетушке Фанни хотелось поделиться тем, что она знает, с другой – как можно говорить с девушкой вроде Эмили о незаконнорожденных детях?

Эмили решила немного подтолкнуть тетушку, хоть и сердилась на себя за недостойное любопытство:

– До сих пор в пансионе болтали о том, что Хелен на самом деле не воспитанница, а дочь миссис Аллингем…

– Что за ерунда, – возмущение миссис Пэйшенс заставило ее даже ударить обеими ладонями по столу, отчего зазвенели ложечки, а в дверь заглянула испуганная горничная. – Тебе не следовало слушать эти измышления, несомненно, придуманные завистниками, чтобы очернить миссис Аллингем перед попечителями. Ее репутация всегда была безупречна, и какой только злокозненный человек мог придумать такое!

Эмили сдержала улыбку – горячность тетушки, защищающей безупречную миссис Аллингем, насмешила ее.

– Насколько я понимаю, за Хелен уже числились какие-то проступки, но ей всегда удавалось избежать наказания. Особое отношение к ней директрисы подметили некоторые из преподавателей и сделали выводы…

– Совершенно неправдоподобные выводы, – миссис Пэйшенс все никак не могла успокоиться. – Вот к каким последствиям может привести необдуманный акт милосердия! Она взяла эту девочку в пансион по доброте душевной, уговорила прежнюю директрису позволить мисс Эйвери расти и учиться вместе с девочками из приличных семей, и вот к чему это привело! Я не удивлюсь, если выяснится, что твоя дорогая Хелен сама и выдумала эту сплетню, чтоб иметь возможность влиять на других учителей!

– Но кто же на самом деле ее родители? – Эмили чувствовала себя гадко, уподобляясь миссис Вильерс и своей тетушке в этом нездоровом любопытстве, но не могла остановиться.

– Я не должна говорить с тобой о таких вещах, – спохватилась миссис Пэйшенс. – Но ради того, чтобы защитить свою дорогую подругу, я скажу тебе правду. Мисс Эйвери – и в самом деле дочь вашей экономки. Мисс Олдридж сумела уговорить миссис Аллингем позаботиться о девочке, взамен она обещала преданно трудиться в пансионе и до сих пор сдерживает свое обещание. Хелен не должна была узнать, кто ее мать, но мисс Олдридж могла тайком присматривать за ней. Жаль, что правда открылась таким неожиданным образом. Конечно, с интриганкой, в какую превратилась девочка, ничего бы не случилось, из-за обычного обморока еще никто не умирал, и мисс Олдридж напрасно выдала себя. Как будто мало дерзкого побега мисс Рикман, чтобы испортить репутацию пансиона, так теперь еще эта отвратительная история! И все из-за какой-то разрезанной подушечки! Найтам это не понравится…

В последнем Эмили не сомневалась. Что касается остального, она подумала, что ей следовало бы расспросить тетушку раньше. Знай Хелен, кто на самом деле является ее матерью, возможно, она вела бы себя более осмотрительно и не злоупотребляла особенным отношением миссис Аллингем. Вот только смогла бы Эмили рассказать Хелен о том, что ее мать – всего лишь экономка? На этот вопрос Эмили не могла ответить однозначно.

Тетка наконец оставила ее в покое, напоследок рекомендовав прилагать все возможные усилия, чтобы рассеять слухи о существовании незаконнорожденной дочери миссис Аллингем, и Эмили направилась в отведенную ей комнатку одеться потеплее для предстоящей прогулки.

Миссис Пэйшенс не выразила неодобрения тем, что ее племянница собирается провести время в обществе молодого джентльмена, на чьей репутации лежало пятно неудачного ухаживания за другой леди. Как поняла Эмили из намеков тетушки, миссис Барнс, регулярно получавшая от миссис Пэйшенс отчеты о брайтонских новостях, сочла прегрешения мистера Мэйленда недостаточно серьезными для того, чтобы запретить дочери поддерживать знакомство с ним. Напротив, миссис Барнс усмотрела в возобновлении старых связей двух семей едва ли не перст провидения и находила вполне возможным и брак между Эмили и мистером Мэйлендом.

Разумется, всего этого тетушка Фанни не говорила, но по отдельным ее высказываниям Эмили трактовала чаяния своей матери именно таким образом.