— Михаил Васильевич, — обратился к тому главный редактор, — не могли бы оставить нас наедине? Если что-то понадобится, мы непременно вас позовём.

— Хорошо, — грустно выдохнул журналист и покинул кабинет.

Я сразу смекнул к чему подобная просьба. Пахнет серьёзным разговором, ведь помимо самого журналиста, под удар попадёт и вся контора, включая главного редактора, ведь он явно знал какой материал готовится к публикации.

Борис Дмитриевич встал и медленно прошёлся по комнате.

— Я понимаю, что произошедшее не вписывается ни в какие рамки и пусть статья с опровержением очистит ваше доброе имя, но вряд ли это то, что вас удовлетворит, — начал он.

— Вы правы, особенно после того, как ваш работник надменно со мной разговаривал. Раз он так уверен в себе, то я считаю своим долгом доказать ему обратное. К тому же, не кажется ли вам, что писать подобные статьи основываясь на «анонимках» весьма глупо и непрофессионально? Тем более для газеты такого калибра, как Комсомольская правда.

— Помимо «анонимки» был личный визит в колхоз. Однако, в связи с непрофессионализмом в данной области, наш журналист допустил целый ряд грубейших ошибок. Так или иначе, одно другого не меняет — статья является клеветой, — он сложил руки в замок и призадумался, — Александр Александрович, я обещаю вам опровержение, а Михаила Васильевича вы больше не увидите в рядах наших сотрудников, как вам такой вариант? Я даю своё слово, что подобное не повторится, а в будущем, мы обязательно с вами сочтёмся, обещаю.

Я мог понять главного редактора, ведь одна провокационная статья могла стоить свободы целому издательскому дому. Желания всех засадить у меня нет, только дерзость журналюги не давала покоя, но если он действительно понесёт наказание, как и обещает Панкин, то я готов согласиться с предложенными условиями.

— Насчёт опровержения, я бы хотел, чтоб вы напечатали его на той же странице, где и была опубликована первоначальная статья. Вы уж извините, но до последних страниц люди могут и не дойти, а для меня очень важно, чтобы актуальную информацию увидело, как можно больше человек, — уточнил напоследок я, если уж и соглашаться, то сразу же обсудить все нюансы.

— Хорошо, ваше требование будет выполнено, — молниеносно согласился главный редактор, — более того, мы разместим информацию на лицевой стороне, чтобы привлечь внимание читателей.

Наши договорённости мы закрепили крепким рукопожатием.

— Благодарю вас за понимание, — ещё раз подчеркнул важность моего решения Панкин, — если однажды вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь обратиться ко мне.

Глава 20

После отъезда инспекции жизнь постепенно начала возвращаться в нормальное русло. Ну, насколько это возможно в колхозе, здесь у нас всегда есть чем заняться, даже если никакие сроки уже не горят. А уж в двух колхозах...

В общем, работать всё равно приходилось много, но теперь я хотя бы мог уделять время личной жизни. Так что мы с Машей как минимум пару часов в день проводили вместе. Обедали, гуляли с Рексом. А иногда даже поужинать удавалось.

До свадьбы оставалось не так много времени, и мы старались ещё лучше узнать друг друга до этого момента. И, стоит сказать, чем дальше, тем больше я радовался своему выбору. Нам вместе было очень хорошо, комфортно и уютно. Надеюсь, что эта атмосфера перейдёт и в бытовую совместную жизнь.

А что особенно приятно, мы вместе болели одним и тем же делом. Маша не только прекрасно выполняла свою работу ветеринара, но и живо интересовалась делами колхоза. Поэтому я с удовольствием делился с ней всеми новостями, проблемами и победами.

Не удивительно, что и статью-опровержение в Комсомольской Правде мы тоже читали вместе.

Панкин, к слову, не обманул. И действительно организовал максимально заметные извинения, да и вообще автор статьи облизал наш колхоз с головы до ног.

— А что же с тем самым... Велюгиным кажется? — поинтересовалась Маша, когда мы вместе с собакой вышли из калитки.

— В Тувинскую АССР перевели без шанса получить какое-то новое приличное назначение.

— Вряд ли он жалуется, ведь мог и за решётку сесть, — подметила Лукина.

— Это правда, — согласился я, взяв её за руку, с некоторых пор это стало нашей небольшой традицией, особенно, когда я заметил, как ей это нравится, а потом продолжил говорить, — но даже так, это, на мой взгляд, достаточное наказание. Ощутимый удар по карьере, после которого ему вряд ли что-то светит. Я же вполне доволен опровержением. Моя цель была очистить своё имя и имя колхоза, и она сполна достигнута. Да, можно было пойти на принцип с судами и всем этим, но, знаешь, не произошло ведь ничего непоправимого, чтобы окончательно рушить жизнь многим людям. Ошибиться может каждый.

— Умеешь ты, Саша, быть и великодушным, и непримиримым, когда нужно, — улыбнулась она, — вот с каким-нибудь Елиным договариваться было никак нельзя.

— Скажешь тоже. О подобном я даже и не думал.

— Хотя и жаль, что в тюрьме умер... никому такого не пожелала бы, — задумчиво добавила она, — но с другой стороны, жить надо было честно.

— Маш, а давай лучше о приятном? — я крепче сжал её руку, — куда бы ты хотела поехать после свадьбы? Устроим себе отпуск небольшой. Я бы хотел тебе море показать. Может быть Ялта?

Признаюсь, я и сам был не прочь, второй раз туда прокатиться. Отличный курорт. Главное, путёвки достать.

— Я с радостью куда угодно поеду, можем и здесь остаться. У нас тут тоже хорошо. И озеро есть...

— Ну уж нет. Знаю я тебя, если не уедем, то всё равно работать будешь. Даже в отпуск.

Она засмеялась.

— Кто бы говорил! Кстати, а что с Рексом? Кто за ним присмотрит.

— Да кто угодно. Андрея попрошу. Или вообще с собой возьмём!

* * *

День свадьбы приближался стремительнее, чем я думал. А мне хотелось завершить хотя бы одну стройку до этого момента, чтобы закатить сразу двойной праздник.

Мы даже переговорили насчёт этого с Кольцовым, и он согласился, что надо обязательно достроить многоквартирный дом. Тем более, что проект был типовой, грубо говоря, хрущёвка, но с улучшенной планировкой, какие стали строить чуть позже обычных, но возводили их практически столь же быстро. Буквально месяц-два, а то и меньше, и вот уже