— Есть еще одно отличное предложение, — закричал субалтерн. — Армия рано или поздно должна вмешаться. — Видимо, в его представлении «специальный поезд» был неотделим от армии! — На холмах ничего бы не случилось, если бы там была армия. Единственное, что нужно, — это поставить у входа в пещеры по паре гуркхских стрелков.

— Миссис Блэкистон говорила, что там было бы достаточно нескольких томми, — сказал кто-то.

— Англичане никуда не годятся, — снова закричал субалтерн, ставя под сомнение свой патриотизм. — Для этой страны хороши только туземные войска. Дайте мне благородных туземцев — гуркхов, сикхов, джатов, пенджабуев, бхилов, афридиев и потанов, и с ними, если дойдет до настоящего дела, я берусь разогнать всю эту базарную шваль. Если с умом взяться за дело, эти туземцы пойдут в огонь и в воду…

Коллектор благосклонно кивнул, а потом сказал своим подчиненным:

— Не вздумайте появляться на улице с оружием. Все должно быть как обычно, до тех пор, пока не возникнет необходимость прибегнуть к оружию. Отправьте женщин на холмы, но сделайте это без шума и суеты, и, ради бога, никаких разговоров о специальных поездах. Не важно, что вы думаете или чувствуете. У меня, в конце концов, тоже есть чувства. В конце концов, всего лишь один отдельно взятый индиец совершил покушение на преступление и был за это арестован.

Он легонько шлепнул себя пальцем по лбу, и все поняли, что глубиной своих чувств он не уступает никому из присутствующих. Они любили его и преисполнились решимости не нагромождать сложности.

— Я предлагаю поступать так до тех пор, пока мы не получим больше фактов, — закончил Тертон. — Пока же предлагаю считать каждого индийца ангелом.

— Вы правы… мы так и поступим… ангелы… — послышался с разных сторон приглушенный ропот. Вставил свое слово и субалтерн:

— Именно об этом я вам и говорил. Туземец хорош, когда он один. Лесли, Лесли! Помните, я рассказывал вам, как в прошлом месяце поиграл в поло с одним туземцем на майдане? Это был правильный туземец. Опираться надо на их образованные классы, и на этот раз я знаю, что говорю.

Дверь в курительную комнату открылась, и на пороге возникла жужжащая толпа женщин.

— Ей лучше, — провозгласила миссис Тертон, и тут же послышались вздохи облегчения и радостные восклицания. Вошел уполномоченный хирург, принесший эту благую весть. На большом одутловатом лице, казалось, навсегда застыла недовольная мина. Он оглядел общество, заметил Филдинга, сидевшего на оттоманке, и произнес: «Гм!» Все принялись расспрашивать Каллендара о подробностях.

— В этой стране человек с температурой не может чувствовать себя в безопасности, — был ответ. Казалось, майор был недоволен началом выздоровления своей пациентки, но никого, кто хорошо его знал, это не удивило.

— Каллендар, садитесь и рассказывайте.

— Мне надо собраться с мыслями.

— Как чувствует себя пожилая леди?

— У нее температура.

— Моя жена слышала, что она сильно сдала.

— Вероятно, да. Во всяком случае, я не могу ничего гарантировать. Не докучайте мне вопросами, Лесли.

— Простите, старина.

— Сейчас придет Хислоп.

При одном только упоминании этого имени на всех лицах снова появилось благостное и сочувственное выражение. Мисс Квестед была всего лишь жертвой; молодого же Хислопа считали мучеником. Он оказался целью всего зла, обрушенного на них страной, которой они изо всех сил старались верно служить. Именно он, Хислоп, в одиночку нес на своих плечах крест сагиба. Они волновались и раздражались одновременно, потому что ничего не могли дать ему взамен. Они чувствовали себя малодушными и трусливыми тварями, так как ничем не рискуя и ничего не делая, сидели на мягких диванах и ждали вердикта правосудия.

— Зачем только бог допустил, чтобы я отпустил своего лучшего ассистента? Лучше бы у меня отсох язык. Меня больше всего удручает мера моей ответственности. Сначала отказать, а потом уступить давлению. Именно это я сделал, дети мои, именно это.

Филдинг вынул изо рта трубку и внимательно на нее посмотрел. Майор, решив, что он боится, продолжил:

— Я понял так, что всю эту экспедицию будет сопровождать англичанин, и только поэтому сдался.

— Никто вас не обвиняет, мой дорогой Каллендар, — сказал, опустив глаза, коллектор. — Мы все виноваты хотя бы в том, что должны были понять, что безопасность экспедиции не гарантирована, и отменить ее. Я тоже знал об этом, в то утро мы дали машину, чтобы отвезти женщин на вокзал. В этом смысле виноваты мы все, но вам, майор, не стоит принимать всю вину на себя.

— Я хотел бы так думать, но у меня ничего не выходит. Ответственность — ужасная вещь, и я невысоко ценю людей, которые от нее уклоняются. — Он поднял голову и посмотрел в глаза Филдингу. Те, кто знал, что Филдинг должен был участвовать в экспедиции, но опоздал на утренний поезд, искренне жалели его; этого всегда следует ожидать, когда связываешься с туземцами; такие дела всегда кончаются каким-нибудь унизительным скандалом. Коллектор, знавший больше других, хранил молчание, ибо надеялся, что Филдинг в конце концов все же займет свое место в общем строю. Разговор снова вернулся к женщинам и детям, и майор Каллендар под шумок подсел к субалтерну и начал науськивать его на ректора. Притворившись более пьяным, чем он был на самом деле, субалтерн взял излишне воинственный тон.

— Вы слышали о слуге мисс Квестед? — подливал масла в огонь майор.

— Нет, а что с ним произошло?

— Вчера вечером Хислоп предупредил слугу мисс Квестед, чтобы он все время прогулки в пещеры не спускал с нее глаз. Арестованный, видя это, нашел способ избавиться от этого слуги. Подкупил его. Хислоп только что выяснил всю эту историю — с именами и суммами. Деньги дал этот тип, полное ничтожество, Мохаммед Латиф. Так они разделались со слугой. Но как они поступили с нашим другом англичанином, сидящим здесь? Как они от него избавились? Тоже с помощью денег?

Филдинг встал с дивана, поддерживаемый одобрительным ропотом, — никому из собравшихся не пришло в голову подозревать его в соучастии.

— О, меня неверно поняли, мои извинения, — вызывающе произнес майор. — Я не имел в виду, что они подкупили и мистера Филдинга.

— Что же вы в таком случае имели в виду?

— Они заплатили другому индийцу — Годболи, чтобы он устроил ваше опоздание. Он, видите ли, молился. Знаем мы эти молитвы.

— Но это же смешно… — Филдинг снова сел, дрожа от ярости: в эту грязь втягивало одного человека за другим.

Сделав этот пристрелочный залп, майор приготовился к следующему.

— Хислоп, кроме того, кое-что узнал от своей матери. Азиз нанял орду туземцев, чтобы задушить ее в пещере. Ей должен был настать конец, но она сумела выйти из пещеры. Ловко задумано, не так ли? Очень аккуратно задумано. Потом он мог бы беспрепятственно заняться девушкой. Оставались он, она, проводник и этот пресловутый Мохаммед Латиф. Между прочим, проводника до сих пор не могут найти. Очень мило. — Голос его теперь рокотал, как гром. — Мы не можем и дальше сидеть вот так, сложа руки. Настало время действовать. Надо вызвать войска и разогнать весь этот базар.