— Самое главное — это вопрос о залоге…

Прошение надо было подать не позже второй половины дня. Филдинг был готов выступить поручителем. Хамидулла же считал, что стоит обратиться к Навабу Бахадуру.

— Зачем вообще вовлекать его в это дело?

Однако целью адвоката и было привлечение как можно большего числа людей. Он же предложил, чтобы адвокатом Азиза в суде был индус — защита в таком случае вызовет больше сочувствия. Хамидулла назвал несколько имен — людей со стороны, которых не испугают местные условия, — сказал, что лично он предпочел бы Амритрао, известного адвоката из Калькутты. Этот человек был известен высоким профессионализмом, но славился и своими антибританскими настроениями.

Филдинг был против; ему казалось, что такой выбор означал впадение в другую крайность. Азиз должен быть оправдан, но не ценой возбуждения расовой ненависти. Амритрао в Клубе проклинали, едва услышав его имя. Его назначение адвокатом будет воспринято как политический вызов.

— Нет, нет, мы должны ударить изо всех сил, — возразил Хамидулла. — Когда я увидел, как какой-то грязный полицейский понес в кабинет личные бумаги моего друга, я сказал себе: «Амритрао — это тот человек, который сумеет поставить их всех на место».

Они замолчали, возникла тягостная пауза. Церковные колокола продолжали громко и грубо звонить. Эти ужасные нескончаемые сутки только-только перевалили за полдень. Шестеренки администрации доминиона продолжали со скрипом вращаться. Из окружной полиции верховым нарочным отправили в городской суд официальный рапорт о задержании.

— Не усложняйте ситуацию, — умоляющим тоном произнес Филдинг, глядя, как нарочный исчезает за клубами пыли. — Мы выиграем, другого варианта просто нет. Они не смогут представить ни одного убедительного доказательства.

Это немного успокоило Хамидуллу, который вполне искренне произнес:

— Да, в критических ситуациях англичане просто неподражаемы.

— Тогда давайте попрощаемся, мой дорогой Хамидулла; думаю, обращение «мистер» более неуместно. Передайте Азизу мою искреннюю любовь и скажите, чтобы он был спокоен, спокоен и еще раз спокоен. Я еду в колледж. Если я вам понадоблюсь, звоните, но без повода — не стоит; я буду очень занят.

— До свидания, мой дорогой Филдинг. Вы действительно на нашей стороне — против своего народа?

— Да, и со всей определенностью.

Филдинг жалел о том, что ему приходится принимать чью-то сторону. Его целью было прожить в Индии без ярлыков. Теперь же его начнут называть «антибританцем», «мятежником» — эти наименования вызывали у него досаду и скуку, подрывали его полезную роль. Филдинг предвидел, что трагедия будет происходить на фоне глупой путаницы и неразберихи. Он уже и теперь видел несколько неприметных узелков, но, возвращаясь к ним мыслями, понимал, что они становятся больше и запутаннее. Рожденный свободным, он не боялся путаницы, но отдавал себе отчет в ее существовании.

Вторая половина дня была примечательна странным разговором с профессором Годболи. Снова всплыла нескончаемая история с гадюкой Рассела. Несколько недель назад один из преподавателей, несносный парс, обнаружил, что по его классу ползает эта змея. Рептилия могла заползти туда сама, но необязательно, и все сотрудники колледжа считали своим долгом выпытывать у ректора, что он думает по этому поводу, досаждая ему своими догадками и гипотезами. Это пресмыкающееся было настолько ядовитым, что он не решался остановить излияния подчиненных, и они прекрасно это понимали. Поэтому теперь, когда его ум был занят совершенно иными проблемами, когда он размышлял, стоит ли ему написать письмо мисс Квестед, он был вынужден выслушивать длинную речь, лишенную посылок и выводов и представлявшую собой простое сотрясение воздуха.

— Позвольте мне теперь откланяться? — сказал Годболи, окончив речь, что служило непременным знаком того, что он еще не сказал главного, того, ради чего он пришел к ректору.

— Уходя, я должен сказать вам, как я был рад, узнав, что вы благополучно добрались до Марабара. Я боялся, что моя непунктуальность помешает вам, но ведь вы (и это, как мне кажется, было очень приятной заменой) доехали до пещер на машине мисс Дерек. Надеюсь, экспедиция увенчалась успехом.

— Я вижу, что вы не знаете главной новости.

— Почему же.

— Нет, во время этого пикника произошла катастрофа с Азизом.

— О да, в колледже только об этом сейчас и говорят.

— Ну, знаете, экспедицию, во время которой происходит такое прискорбное событие, едва ли можно назвать успешной, — сказал Филдинг, изумленно глядя на Годболи.

— Не могу сказать, я там не присутствовал.

Филдинг беспомощно уставился в глаза собеседника — занятие достаточно бессмысленное, ибо никто и никогда по глазам не сможет определить, что творится в душе брахмана, хотя у брахмана тоже есть душа и сердце, и все друзья доверяли Годболи, сами, впрочем, не зная почему.

— Я чувствую себя совершенно опустошенным.

— Я сразу это заметил, едва войдя в ваш кабинет. Не смею отвлекать вас, но у меня возникла одна трудность, и вы скорее всего сможете мне помочь. Как вы знаете, я собираюсь скоро уволиться из колледжа.

— Да, и мне очень жаль, что вы уходите!

— Я хочу вернуться на родину, в Центральную Индию, и изменить там систему образования. Я хочу учредить там среднюю школу по английскому образцу, чтобы она была как можно больше похожа на наш колледж.

— Так?… — сказал Филдинг, изо всех сил стараясь выказать интерес.

— Сейчас там, в Мау, есть только местное начальное образование, и я чувствую, что мой долг — изменить это плачевное положение. Я постараюсь убедить его высочество санкционировать открытие средней школы в столице и, если возможно, еще по одной в каждой паргане.

Филдинг оперся подбородком на руки. Нет, эти индийцы на самом деле порой бывают просто невыносимы.

— Так вот, я хочу, чтобы вы помогли с одним пустяком — подобрать подходящее название для школы.

— Название? Название для школы? — Филдинг чувствовал, что его охватывает та же тошнота, что и в зале ожидания вокзала.

— Да, да, название, достойное, значимое название — такое, чтобы все сразу понимали, о чем идет речь.

— Знаете, я сейчас, вот так сразу, не могу придумать название. Я могу думать только о бедняге Азизе. Вы хотя бы осознаете, что он находится в тюрьме?

— О да. О нет, я не рассчитываю, что вы сейчас дадите мне ответ. Я только лишь прошу, чтобы, вы подумали об этом когда у вас будет достаточно досуга, и предложили два-три названия. Я думал о таких, например, названиях, как «Школа мистера Филдинга», или если это не подойдет, то «Школа короля-императора Георга Пятого».

— Годболи!

Старик сложил руки перед грудью и с очаровательным лукавством посмотрел на Филдинга.

— Виновен Азиз или нет?