Шарбон оттолкнул от себя очевидный намек на сына.

– Какие дары? О чем ты говоришь? Нет у нас никаких даров от Непознанного – одни лишь кары…

Снова ложь. Боги не стремятся карать. Они никогда не просили ни ваших рук, ни эмоций, ни времени, ни воли. Это все навязал вам Абсолон. И это тоже не так, как должно было быть.

– Нет, нет.

Шарбон попытался снова зажать ухо рукой. В этих словах был яд, маленькие семена сомнения. Именно их и посеял бы создатель мира, чтобы пожать хаос, если бы мог.

– Откуда мне знать, что это не трюк Тало? Какие доказательства ты можешь мне предоставить, чтобы доказать, что ты и божество Непознанного – одно и то же лицо?

Я могу сказать тебе, где искать мои дары. Пятая магия. Она было с вами все время – я отдал свою магию, как и другие. Но Абсолон испугался того, к чему может привести мой дар. Он стремился к власти и восхвалениям как избранный лидер, и моя магия подорвала бы иерархию, которую он хотел построить.

Ты – целитель. Расскажи мне, что ты знаешь о тканевых жидкостях – экстрактах.

Это был неожиданный поворот в разговоре. Какое дело богам до экстрактов?

– Кровь, мокрота, желтая желчь и черная желчь. Каждая дана нам богами во время нашего создания, и каждая исполняет свою функцию в теле.

Почему же всего четыре?

– Простите?

Если вас создали пятеро божеств, почему тканевых жидкостей всего четыре?

Шарбон никогда не задумывался над этим. Точный процесс создания человечества не был подробно описан ни в одном из свитков; никто не знал, за какие части отвечает каждый бог или как именно они объединили свою магию, чтобы создать жизнь.

– Вы хотите сказать, что есть пятая жидкость?

Все в Аркензире происходит пятерками, продолжали голоса. Пять городов-государств, пять климатических зон, пять сезонов, пять дней в неделе. Пять. И все же в теле всего четыре типа магии и четыре экстракта. Разве это не странно?

– И что теперь? И почему я не увидел никаких свидетельств этого в своих исследованиях?

Ага, вот в этом и состоит наша задача. Именно поэтому я искал таких людей, как ты. Пятая тканевая жидкость – это пневма. Кровь происходит от эмоций, мокрота – от Знания, а двойная желчь – от Времени и Природы, черная и желтая соответственно. Я же дал вам пневму – самую суть меня самого, ту суть, которая позволила мне с момента первой искры пробуждения создавать жизнь. Мои дети, боги, хотели создать своих собственных существ, и они оказались очень хрупкими созданиями. В них было много вложено – во внутреннюю суть, но наружная оболочка была хрупкой. Когти, которые едва ли могли во что-нибудь вцепиться, зубы, которые ничего не могли разорвать, кожа, которую легко повредить и жаром солнца, и холодом ночи. И тогда я подумал, что же я могу вам дать, чтобы вы смогли защищать себя? Другие боги не хотели менять ваш облик. Они больше беспокоились о вашем разуме – чтобы приблизить вас к тому, что я создал в них, а не в животных. Но я знал, что это не сработает.

Поэтому, когда другие излили свою магию на границу, чтобы мои старые создания не смогли добраться до вас, я излил свою магию в ваши хрупкие формы. Ваша пневма хранит мой дар так же, как драгоценные камни хранят Эмоции, дерево хранит Знания, стекло хранит Время, а металл хранит Природу. Но эту магию у вас украли. И теперь я вынужден смотреть, как вы умираете – в результате болезней, несчастных случаев – той самой хрупкости, для преодоления которой я дал вам силу. Если бы у вас была пневма, этого бы не происходило.

– Нет. Как такое может быть? Вы говорите, что люди рождаются с одной из пяти магий внутри? И что ее крадут? Как? Как такое возможно? Почему же ты не остановишь того, кто это делает?

Дары богов настолько могущественны, что их можно использовать против нас. Вашу пневму извлекают, затем превращают в чары, из которых создают новый слой барьера на краю. Магию – чтобы не допустить богов – всех нас. Разве не странно, что никто никогда не слышал о нас со времен Абсолона?

Что же касается того, как… скажи, когда твой сын заболел?

Шарбон застыл. Эти последние минуты были сюрреалистической отсрочкой его горя. Этот момент был таким странным и таким мощным, что ему показалось, что он отделяется от реальности и трагедии своей жизни.

Это произошло спустя некоторое время после изъятия налога времени, не так ли? Магия природы проникает в самую суть вещей. Иглы иногда могут забрать не только время и эмоции. Передать больше, чем просто знания.

– Ты… вы… – его голос дрожал так сильно, что он не мог произнести ни слова, язык не слушался его. – Вы говорите, что моего сына убил налог времени?

На его плечи змеей легли изящные руки. Фиона нежно обняла его сбоку, просунув свои руки между руками Матисса. Получилось так, будто эти двое заключили его в ловушку.

– Мне очень жаль, Луи, – выдохнула она ему в ухо.

Ему очень хотелось сбросить ее руки, но силы оставили его.

– Почему бы вам не рассказать об этом всему Аркензиру? Ведь, если они увидят вас и услышат то, что вы рассказали нам, они…

Нет. Думаешь, я не пытался? Абсолон хорошо сконструировал свою ложь. Он вплел достаточно правды, чтобы само мое существование было поставлено под сомнение. Единственная ложь, которая всегда устоит – это ложь, построенная на столпах истины. Также и истину легче всего отвергнуть, если она исходит из ненадежного источника. Дети всегда замечают моих марионеток, даже когда я этого не хочу. Устами младенца вам рассказали о моих проявлениях, но многие из вас отвергли их. Правда и ложь не так очевидны, как должны быть, но так устроен мир.

Мне нужны поборники. Слуги, которые обратятся к Аркензиру от моего имени. Те, кто сможет предъявить доказательства моего дара, доказательства того, что его крадут. Кто сможет привести достаточно причин для борьбы с вашими верховными руководителями – отказать сборщикам налогов, свергнуть людей, которые заставляют вас унижаться. Искать улики, вести подрывную деятельность, найти магические предметы, которые не пускают богов в страну, и уничтожить их. Тогда мы сможем вернуться к вам, и я смогу вернуть вам то, что было украдено.

– Что это за люди и где находятся эти предметы? – спросил Матисс. – Что, если мы сначала уничтожим предметы? Тогда мы сможет впустить вас…

Если бы это было так просто. Та самая магия, которая не пускает меня внутрь, ослепляет меня. Я не вижу ни магических предметов, ни людей, которые ими владеют. А если бы и увидел, боюсь, что вас троих убили бы прежде, чем вы успели приблизиться к ним. Нет. Необходимо убедить людей – это единственный способ. Вернуть им хотя бы эту силу, силу тайны, и они, многие из них, восстанут как один.

В голове Шарбона гремели одни и те же проклятые слова – снова и снова: «Авеллино убил налог времени, Авеллино убил налог времени». Один из основных принципов их общества – принцип делиться временем – уничтожил его радость. Отнял жизнь его сына – забрал все время до того, как он успел прожить хоть сколько-нибудь.