- А этот как? – задал вопрос своим тихим голосом Горбатый Крули, - Боюсь, он уснул. Или умер.

Все, кто мог, обратили взор на упавшего в обморок человека, едва не утопающем в желтой жиже. Не все знали, как его зовут и кто он такой, ведь он прибыл в дом совсем недавно, вместе со Скрягой.

- Это Рантаг, серебрицкий кузнец, сосед Белославы по землянке, - сказал он один задержанных, который жил в Серебрице, - А чего это он откинулся?

- Рантаг! – поспешил Мирон к своему соратнику по поиску, но завяз в липком желтом болоте, - Ты там живой? Черт бы меня побрал, не могу двинуться ни на шаг. Проверьте, дышит ли он?

Соседний к кузнецу бритоголовый рубаха-парень проверил его дыхание. Его ответ успокоил Мирона.

- Дышит. И крепко держится за ножны. Только как будто там меча-то и нет.

- Так он гнется как тетива лука, - вспомнил Мирон, - Вот поэтому и кажется, что его там нет.

Но что же так повлияло, что честный и добрый кузнец потерял сознание? Может быть, взрыв-зелье волшебника? Отчасти да, но началось все раньше.

Вся эта череда событий, начиная от прихода путников с укушенным больным, сотрясала внутреннее равновесие Рантага.

После путников его запер в собственном доме старик Трюмирос, затем они попали в дом полном темными людьми. Потом Мирон забыл название растения, за которым он пришли, а когда вспомнил, его не оказалось. Приход вооруженных стражников еще больше надавил на чуткого кузнеца, а венцом всего этого был чудак с волшебной взрывчаткой.

Неудивительно, что Рантаг, привыкший к мирной и однообразной жизни, не выдержал всех этих событий в одну ночь.

- Ну так возьмите его за руки и ноги тащите, - распорядился старшина Халаф, - Семеро одного не ждут, как говорится. А теперь дружно и сплоченно шагаем в сторону темницы. Вперед!

И вся эта куча разного народа, все эти разного рода деятельности люди, окутанные огромной желтой клейкой жижей, словно над ними разбили огромное яйцо, а желток упал им на головы, тронулись в путь.

Поначалу все получалось довольно медленно, но, приноровившись, куча ускорилась. Некоторые недовольно ворчали, кто-то все кряхтел, а Мирон и волшебник Глитус были в прекрасном настроении. А меч Рантага действительно кто-то украл.

Глава 34. Противостояние волшебства и изобретательства

Огни ярмарки еще не затухли, хотя далеко чуть-чуть уже вырисовывался рассвет. Торговцы, приехавшие из разных уголков округи, потихоньку начали собирать товар и нагружать свои повозки. Народ достаточно поубавился, но не иссяк совсем. Уже совсем не осталось озорных детей, отправившихся домой спать по наставлению матерей. Около пивных и самогонных лавок рядами валялись непробудные пьяницы, для которых ярмарка была поводом выпить в два раза больше, чем они пили в обычные дни. Кое-где вокруг костров сидели уставшие жители Серебрицы и пели зеленолеские песни под чарующие звуки лютни.

Посреди поредевшей толпы чуть быстрее и живее других шли местная травница Белослава, которую все любили и уважали в деревне, и какой-то бедно одетый бородатый лесничий.

- А зачем мы пришли на ярмарку? – спросил Клясень, тот самый бородатый лесничий, - Если земля направляет тебя сюда, то пусть будет так. Но сперва ты собиралась зайти к местному попу. Передумала?

- Я... – задумчиво начала говорить Белослава, - Я подумала, что сначала его стоит поискать здесь, хотя человек он нелюдимый и избегает всяких людных праздников и ярмарок. Но нам все равно нужно пройти через ярмарку – дом Трутеня находится на отшибе, почти у оврага... Ой, смотрите, – она обратила взор на одну из лавок, - Там какие-то разборки.

За лавкой стоял худощавый юноша. Он занял ее, как только она освободилась, когда еще около нее терлись Вея и ее подруги. Вокруг него стояли три стражника и один чародей, носивший одеяние Обитальни волшебников белого цвета с синей каймой – такие носят выпускники ветви Льда и Снега. Судя по лицам и разговору, у парня были неприятности.

- Как ты смеешь еще оправдываться? – сурово спросил один из стражников, самый главный их них троих, - Проживешь остаток жизни в тюрьме, если будешь брыкаться.

- Брыкаешься ты, а проведу я. Смешно. И я не оправдываюсь, я объясняю, - в глазах юнца смешались молодой задор и немного страха, - Эти мои безделушки совсем безобидны. Вот, смотрите, - он показал на какую-то железяку, похожую на свеклу, - Это обычная юла, просто здесь еще внутри в пустой оболочке есть стальной шарик, - он ловко взвинтил юлу двумя пальцами, - Видите, она крутится и издает щелчки. Что же в этом плохого?

- А что в этом хорошего? – рявкнул стражник, рукой прихлопнув побрякушку, - Нет пользы – значит, запрещено. И кому ты вообще ее собирался продавать?

- Как кому? Детям, разумеется. Они любят такие крутелки и вертелки. Могу тебе продать.

- Что-то не вижу здесь уже никаких детей. Кроме разве что тебя.

- Но я слишком долго ждал, когда освободится эта лавка. И к тому же, как только я разместил мои штучки, вы сразу подошли ко мне. Вот никто из детей и не подошел. Смекаешь?

- Да что ты говоришь, малец, - передразнил парня грубый стражник, - А вот эта жестянка что-то делает? Крысоловка? Какая-то ржавая коробка.

- Это звуковое письмо, - ответил юный изобретатель, - За этим будущее! Смотрите, открываете крышку, быстро говорите послание и затем еще быстрее закрываете крышку. И готово! Звуковое письмо можно доставить родственникам из Кримты.

- Да? – задумчиво удивился стражник, - Интересная вещица... то есть, это непозволительно! Такие штуки только воровским бандам и подавай... А что, она действительно работает?

- Увы, еще не доработана, - с сожалением сказал юноша, - Крышка закрывается неплотно, слова быстро рассеиваются из коробки. Да и даже если будет наглухо закрываться, без колдовства, как показывают расчеты, не заработает.

- То есть ты утверждаешь, - наконец присоединился к разговору волшебник, до этого молча наблюдавший этот короткий допрос, - Что твои изобретательства не всемогущи без волшебной, истинной силы?

Волшебник был довольно стар, опирался на вычурный резной посох, а его длинная белоснежная борода свисала с лица. Глаза его были доброго, справедливого и рассудительного человека. При этом он имел приятный и немного смешной голос, который сразу располагал к себе. В