- Бестолочь ты. Во-первых, никогда не направляй пистолет на человека, если не умеешь им пользоваться. Я тебе пять минут назад все показал, а ты… Эх. Обойму ты вставила, а патрон в патронник не дослала. Во-вторых, просто не направляй оружие на человека, если не готова стрелять, это портит твою репутацию. – Я задумчиво покачал головой. – Ну и в-третьих, пойдем-ка в лес, учить тебя буду кой-чему.

Девчонка отпрянула от меня, глаза снова испуганно заблестели.

- Чему учить? Я бы не стала стрелять ни в коем случае, Кирилл! Ты же видел!

- Учить стрелять! – Негромко рявкнул я, начиная закипать от непонятливости попутчицы. – Чему еще я тебя могу учить, горе луковое?

- Ааа, стрелять – выдохнула та, явно расслабляясь. – Просто у нас воспиталка так говорила, когда вела на наказание, вспомнилось…

- Ты мне на жалость не дави – попросил я – но идти учиться я все же передумал. Будем прямо здесь грызть гранит науки, теоретически. В общем, смотри, держишь пистолет в вытянутой руке, левую подкладываешь под правую, так меньше трястись будет. Конкретно с этого ты далеко не постреляешь, но, в дальнейшем, старайся держать большой палец прямым, вытянутым в сторону цели – так рука сама будет наводиться и стрельба будет точнее…

Минут десять я рассказывал и показывал все, что знал о стрельбе из пистолета, и Ксюша, на радость мне, внимательно слушала. Проскочившую мысль о том, чтобы несколько патронов отстрелять в лесочке, отойдя от поляны, я отмел – все же даже этот словно игрушечный пистолетик не абсолютно бесшумный, а если по наши души выдвинулись ребята из деревни и сейчас где-то рядом, не хочется привлекать их шумом. Да и от полянки отходить не хотелось по той же причине – если нас ищут, то, скорее всего, придут со стороны дороги. И надо наблюдать за подходами. Поэтому объяснил и показал на пальцах, вроде, усвоила. Пару раз получила по рукам, пытаясь наклонить пистолет, и выслушала длинную и нудную отповедь, почему нужно целиться двумя глазами.

После окончания краткого обучения, я решил, что пора бы уже заняться и спиной, которая подозрительно тихо себя вела – почти не болела, слегка чесалась и, в целом, не было ощущения, что вчера ее всю исполосовали плетью. Аптечку я благоразумно захватил из машины и, зябко поеживаясь – середина осени как-никак, и не на югах далеко, на улице градусов восемь по ощущениям – аккуратно снял куртку и попросил секретаршу посмотреть, что там с ранами. Та посмотрела, округлила глаза, потерла их, встряхнула головой и посмотрела еще раз, чуть ли не вплотную. Одним глазом наблюдая за ней, а вторым за полянкой, я подивился странному обряду и спросил:

- Ты там крылья увидела?

- Что? Какие еще крылья? – Итак распахнутые глаза Ксюши открылись еще шире, хотя казалось, что уже некуда.

- Ну белые такие, с перьями. Я же ангел во плоти, просто раньше скрывал это от тебя, человеческий детеныш – последние слова произнес нараспев, как разговаривали ангелы в моем представлении. Девушка фыркнула и потыкала в мою спину пальцем, отчего я зажмурился, но на удивление больно не было.

- Человеческий детеныш- это из Маугли вообще-то, при чем здесь ангелы – кажется, ребенок взрослеет и начинает понимать юмор. – У тебя, ангелок, на спине только шрамы и никаких ран. И шрамы эти, как минимум, недельной давности, а то и больше. Ничего не хочешь мне рассказать?

Тут уже у меня глаза округлились. Какие шрамы, абсолютно точно вчера еще там было разбито до мяса, а может, и до ребер. Надо проверить, потому что пока сам не увижу – не поверю. Достал телефон, так и лежавший во внутреннем кармане куртки, включил его и попросил Ксюшу снять все на камеру. Та все сделала и уже через минуту я любовался собственной отнюдь не широкой спиной. На которой и в самом деле были заметны покрывшиеся коркой клейма с рунами и бугристые шрамы, протянувшиеся от шеи до самой пятой точки. Они густо покрывали всю спину, но при этом они никак не могли быть вчерашними, я бы сказал, что они даже не недельной давности, а побольше – уже и кожей покрылись, не видно ни одной открытой ранки. И это вызывает сильное недоумение и подспудную тревогу. Недоумение – понятно почему, так не бывает, я же не ящерица какая и даже не Росомаха из замечательного американского фильма. А тревогу – потому что все непонятное меня всегда настораживает, особенно, если это касается меня. А еще и потому, что в раны мне добрые деревенские жители сыпали что попало, вроде земли, и терзают меня смутные сомнения, что это безвредно. И если заросло прям поверх оставшейся в ранах дряни, то как это скажется на мне? По видео не видно нагноений никаких, хвала всевышнему, но надо бы быть поосторожнее и смотреть за своим состоянием.

Я покачал головой и спрятал телефон в карман. Надел куртку назад и потрепал улегшуюся рядом Ксюшу по голове:

- Сеньорита, мне нечего вам ответить, я сам в полнейшем ах… недоумении. Оставим пока этот вопрос открытым, а лично я буду тихонько радоваться, и самочувствию, и экономии тех же бинтов. Ты как себя чувствуешь? – Чудовищным усилием воли я подавил зевок.

Ксюша пожала плечами:

- Хорошо чувствую, а что? Не должна?

- Понятия не имею, что ты кому должна, но вот я очень сильно хочу спать. Поэтому предлагаю тебе пока остаться на дежурстве, а я покемарю часика четыре, справишься?

- Не поняла, справлюсь с чем? Что за дежурство? - Девушка нахмурила брови.

- В первую очередь, тебе надо справиться в борьбе со сном. Ближайшие четыре часа лежишь здесь, никуда не ходишь, услышишь или увидишь что-то подозрительное – будишь меня, хорошо? Если почувствуешь, что засыпаешь – тоже буди. Если уснешь на дежурстве, я… - И задумался, сходу не придумав что я ей могу сделать. Ну не душить же ее… - То могут приехать твои братья по вере и снова захомутают и тебя, и меня. Поэтому делай, что хочешь, но не спи, лады?

- А почему вставать нельзя? А вдруг я по маленькому захочу? – Она продолжила забивать гвозди в крышку гроба моей психики.

- Потому что пока ты лежишь, тебя не