нашел телефон и включил его на зарядку. Сразу после включения пришло оповещение, что ему семнадцать раз звонила и несчетное количество раз писала во всех мессенджерах мама и сердце тревожно заныло в ожидании плохих новостей. С хорошими столько раз за три дня, даже, можно сказать, два с половиной, не звонят и не пишут. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и набрал номер. С той стороны ответили мгновенно и сразу же завалили его кучей упреков и новостей.

После разговора Максим пребывал, как говорили классики, в расстроенных чувствах. У матери ничего не случилось, что радовало, но прогрессивная родительница насмотрелась различных публикаций в интернете, и вовсю била тревогу. И было от чего – Макс после разговора сам полазил на разных страничках и форумах и насмотрелся такого, что кровь стыла в жилах. А самое главное, он примерно представлял, из-за чего все это началось. И представлял, к чему это может привести - недаром Николай Петрович, его уже наверняка бывший начальник, отвел под исследования нового материала самую новую их лабораторию, аж с тремя контурами защиты. Но, видимо, и это не помогло.

Всю прошедшую неделю Максим ежедневно работал в этой самой лаборатории, в качестве помощника ученого, не доверившего работу остальным и изучавшим материал лично. И Николай Петрович лично препарировал крыс и кроликов, что вообще было делом невиданным за последние лет десять. За эти несколько дней парень наслушался различной информации, зачастую не предназначавшейся для его ушей – Кравченко больше разговаривал с «мистером Макдэвидом», как представили приезжего специалиста. Неплохое знание английского языка помогало в целом понимать, о чем ведут разговор двое светил науки. И то, что Максим слышал и видел, внушало ему определенные опасения, заставляя быть необычайно осторожным. Однако то, что материал попадет из лаборатории наружу, невозможно было представить.

Животные в клетках, предварительно зараженные различными штаммами коронавируса, при введении им вакцины на основе привезенного материала, в девяносто трех процентах случаев благополучно излечивались от ковида, но уже на следующий день все сто процентов дохли от сотни разных причин, не поддававшихся никакой классификации. А заодно помирали и остальные животные в помещении, которые не участвовали в экспериментах. Это невероятно бесило Николая Петровича, с каждым днем все и больше времени проводившего в лаборатории в поисках нужного состава для вакцины. Сумасшедшая вирулентность и непредсказуемость вакцины пугала всех, от чего меры безопасности усиливались каждый день.

Вечером перед событиями, когда Максим уже выходил из лаборатории, ученый пронесся мимо с радостными возгласами «это же было очевидно!».Тогда парень пожал плечами – ему вовсе не было что-то очевидно – и отправился домой. Но, скорее всего, это означает, что уже завтра Николай Петрович перестанет жить в лаборатории, а значит, и у Максима уменьшится количество времени рядом с пугающим материалом. Но завтра все пошло совсем не так и сейчас парень был рад тому опозданию – ведь он наверняка был бы в лаборатории вместе с ученым в то утро, и кто знает, как бы тогда все повернулось.

И сейчас Максим сидел на своем диване, уставившись в одну точку на стене, и напряженно пытался собрать мысли в одну кучку. Не вызывало никаких сомнений, что все происходящее – следствие их работ с вакциной и тем материалом, но было непонятно, что же такого в последний момент сделал Николай Петрович, что в корне изменило эффект. Ведь те же подопытные животные вовсе не становились агрессивными в абсолютном большинстве случаев, они просто тихо и мирно помирали на следующий день. И не воскресали. Сначала он пытался понять, насколько вероятно, что он тоже заражен, но так и не пришел к единому выводу. В пользу этой версии говорил предыдущий опыт обращения с вакциной, а против – что он, собственно, до сих пор жив и вполне прекрасно себя чувствует, не считая легкого абстинентного синдрома. В итоге Максим плюнул на эти размышления и перешел к следующему – что делать. На этот извечный российский вопрос ответ нужен был обязательно.

Одно было понятно точно – сидеть в городе, который становится похож на большую коллективную могилу, явно не стоит. Куда ехать тоже более-менее понятно - мать уже сказала, что ждет его в ближайшее время. Однако проблема была в отсутствии собственного транспорта и страхе. Да, ему было очень страшно выйти из дома – легко представлялось, как подобные Николаю Петровичу (в последней его версии) существа набрасываются на него и так же одним движением отрывают голову. А может, и еще что похуже.

Глава 9

7 октября 2021 года Новосибирская обл.

Я посмотрел в неприветливое дуло, потом в серьезные глаза секретарши, шутовски поднял руки вверх и ответил:

- Кротов Кирилл Александрович, тридцать пять лет, рожден в селе Богучаны Красноярского края, судимостей нет, разведен, офисный работник. – Чуть помолчал и добавил – Рыба. Тигр

- Что рыба? Что тигр?– не поняла девушка.

- Я рыба. Знак зодиака такой есть. Рожден в год тигра. Теперь у тебя есть полная информация обо мне, герр штандартенфюрер, разрешите опустить руки?

- Кирилл, я правда хочу знать, кто ты такой! – Девушка тряхнула головой, отчего пистолет в ее руке сменил направление. Это прекрасно можно было использовать, но смысл? – Я не дура и понимаю, что у обычного человека не может быть настоящего оружия в машине просто так! И офисные работники не ведут себя, как ты! Расскажи все, я хочу знать, с кем еду! Или ты не веришь, что я смогу выстрелить?

Я тяжело вздохнул и опустил руки, не сводя взгляда с пистолета.

- Ксюша, Ксюша, вот не дура ты говоришь, да? Ну стреляй давай.

Девушка напряглась и забегала глазами, но руку не опускала. В тишине просидели с полминуты, потом все же она опустила пистолет и повесила голову.

- Ты был так уверен, что я в тебя не выстрелю? – Негромко спросила она, глядя в землю.

- Неа – легкомысленно ответил я, подошел к ней, забрал пистолет и направил на нее. Девушка подняла голову и уставилась в дуло. Я несколько раз нажал на курок, но, кроме щелчков, ничего не произошло. – А теперь скажи мне сама, почему ты дура?

Лицо у Ксюши было бледнее мела. Трясущимися руками она пощупала свою милую головку, словно не веря, что та на месте, и посмотрела мне в глаза.