отлучку не простили. А потом Серега посоветовал написать. Я долго думал и решил. Думал, хуже не станет. Ночью вылазил из казарм и под луной черкал письмо сломанным карандашом, который спиздил у начальства. Первое, второе, третье улетало в неизвестность. После десятого, в которой я просто написал “ответь, что бы ни было”, я сдался. Ответа не было еще месяц. И все полгода я не жил. Представлял себе твою свадьбу с этим хмырем, которого рисовала, представлял вас в постели и ломался. Зверел и ломался. Стал выигрывать все бои, честные и нечестные, все тренировки, стрелял в цель и бил резко в самые опасные точки. Тогда меня заприметил генерал. Он собирал свою команду. Он делал это уже раньше. Но теперь ему понадобилась еще. Он следил за мной, наблюдал и в конце концов позвал. Я не сразу решился. Это ведь означало, что дембельнусь не скоро. От тебя ответ пришел неожиданно. В тот день даже пацаны стали со мной разговаривать….

Максим усмехнулся. Кажется, горько… Потому что я знала, что он вспомнил. Пришло то самое письмо, написанное мамой. Что я вышла замуж и чтобы он меня больше никогда не беспокоил. В тот день свершились все его страхи.

— Тот день решил для меня все. Я согласился строить карьеру, согласился служить у генерала и следовать его приказам. Я не знал тогда, каким он был на самом деле. О нем шла молва как о безупречном и мудром руководителе. Это потом, на горячих точках я понял. Было поздно что-либо менять. Сергей окончил службу, а меня не отпустили. Связали с контрактом и с определенными условиями. Скрутили так, что обломишься о любой закон. Подписывал же почти вслепую. Но не отказался от твоей фотографии, ведь знал, что не вернусь и уже знал, что ты пропала. Ани Явницкой не было ни в каких-либо сетях. Вот я и зверел. Шел на операцию и возвращался как не в себе.

По щеке вниз по коже потекла слеза. Рука, которая все время гладила по волосам, дрогнула.

— Родная моя…

Из меня вышел стон. Первый звук означал, что я пришла в себя. А так надеялась послушать еще. Ведь Максим вновь закроется за семью бронями и не даст поделить его боль. Я знаю его. Всегда знала.

— Моя сильная девочка, я знал, что ты сильная.

Моих губ коснулся стакан с прохладной водой. Два глотка дались неимоверно тяжело. По горлу будто прошлись наждачкой. В теле слабость, голос не в контроле, влажность застилала веки. Но ничего, абсолютно ничего не могло омрачить этот момент.

Момент, когда я открыла глаза и сфокусировала взгляд. Передо мной был Максим. Мой Максим… Целый, живой, улыбающийся. Мой …

Влажность потекла по коже с новой силой. Большой палец тут же ухитрился вытереть слезы. Он гладил и гладил, не переставая нежно и очень аккуратно касаться. Мужчина будто боялся причинить мне боль. Какой же он глупый, проснулся внутренний голос, глупый, глупый. Ты мое исцеление. Всегда был и будешь.

Я улыбнулась. По крайней мере постаралась. Удивительно, что я не чувствовала боль в каком-то определенном месте. Например, на затылке. Мне показалось, что генерал ударил именно туда. И я упала. Все же он мне успел что-то сделать. Но что?

— Как? — прохрипела я.

Хотелось узнать все в точности. Ведь я уже приготовилась на тот свет. Была уверена, что так и останусь в той улочке с лежащим рядом маньяком.

Сейчас эта картина предстала перед глазами в новом свете и я не понимала ровным счетом ничего. Почему я жива? Что за вспышка была и где я вообще?

В уши противно влился пищащий звук аппарата. Такой знакомый звук тут же ударил по нервам. Белый потолок, такие же стены не давали усомниться в том, что я снова в больнице.

Хотя, учитывая все обстоятельства, лучше уж здесь.

Одно различие все так было. Вокруг меня была тишина. Ни топота врачей, ни шепота около дверей. Ничего. Кроме звука рядом стоящего и незаменимого аппарата и Максима.

Его глаза блестели, точно бриллианты. Я не сразу поняла чем именно. А когда первая влажная дорожка исчезла в заросшей щетине в сердце кольнуло. Мужчина не стал скрывать эмоциональность.

— Это отдельная палата. Врачи скоро будут, я уже вызвал. Твоих родных нет, мы еще в Питере и я не стал их тревожить. Решил дождаться твоего решения.

Смешок тут же вырвался из уст. Максим даже не сомневался в моем пробуждении. А что со мной все таки?

— Генерал мертв. Тебя успели привезти в больницу.

— Как?

Голос поддавался уже охотнее. Пара глотков воды помогла собрать свои силы.

— Как он умер? Жалко, быстро. Я выстрелил ему в голову.

Выстрелил? Я начала активно вспоминать, слышала ли я такой звук? Но, увы, вспоминала я вновь и вновь другое. Даже если сейчас подумать и понять, что вспышка не была от взрыва, я все равно холодела внутри. Я так боялась. Боялась не успеть…

Зато Максим успел.

— Почему вы не уехали? А стояли рядом с домом.

— Я предполагал, что некуда. Рассчитывал его ходы и не мог понять. У меня была только одна возможность и я не стал ее разменивать. Твой крик…

Да, мой голос долетел куда надо. Хотя я и предположить не могла, насколько точен бывает выстрел Максима. Он же мог задеть меня. А если бы его рука дрогнула бы?

— Твой голос я определил сразу. Навыки стрелка, попадающий в цель десять из десяти не так то просто забыть. А я был не в том положении, чтобы забыть. Я не мог тебя задеть, если ты об этом подумала. Я могу рассчитать скорость и направление ветра на секунду. Но даже это мне не потребовалось.

— Ну, конечно, ты же стоял почти голый.

— Моя девочка, — ласково проговорил мужчина и погладил щеку. Я потерлась о нее точно кошка, чуть ли не мурлыкая. — Моя храбрая. Ты так рисковала. Зачем?

— Я смотрела на тебя и видела твою боль. Максим, в машине была бомба. Я не могла допустить этого. Там была Лиза. Она ни в чем не виновата, она очень светлый человек. Я просто не могла…

Паника накатывала с новой силой. Моя подруга, моя вселенная, единственная опора. Она казалась невинным ангелом посреди всего этого ужаса. Как я могла подставить ее?

— Тише, тише. С ней все в порядке. Лиза в порядке и ждет пока ты очнешься в соседней комнате. Хочешь позову?

— Нет, — тут же помотала я головой. Пусть я еще немного