Последний вход. Последний шаг. Оставь надежду.

Изо всех сил толкая ее, он внезапно расхохотался. Вдруг вспомнил о матери, потом о Бальестеросе. Другими словами, последовательность была такой: мама, сестры, потребность в том, чтобы кто-то его защитил, потом Бальестерос. Его воспитывали женщины, женщины ему нравились, да и он женщинам тоже нравился, он всегда поддерживал тесные отношения с особами женского пола. Когда он был подростком, свиданиям с девочками не было конца. Он и сейчас пришел на свидание. Но на этот раз – не с одной дамой, а сразу с тринадцатью.

И все эти мысли вновь напомнили ему о Бальестеросе. Он спросил себя, что сказал бы добряк и рационалист доктор по поводу того, что с ним происходит. Какое объяснение предложил бы он для этих тринадцати странных вещей?

Когда заржавленное эхо ворот растворилось наконец в воздухе, он похлопал руками, отряхивая их, и остановился на пороге, изучая помещение в слабом свете, который проникал с улицы.

Это было просторное и пыльное строение, разделенное на несколько частей полуразрушенными перегородками, пропитанное непередаваемым запахом гари. Самое неподходящее в мире место для любовного свидания. «Однако и для ведьминского шабаша оно не слишком подходит», – вынужден был признать Рульфо.

И начал его обследовать, используя стену справа как направляющую. Кроме гари, воняло еще и засохшим дерьмом. Звук его шагов по темным грудам мусора навел Рульфо на мысль о чем-то гротескном, о чем-то из области сюрреализма: как будто он шагает по кроватям в доме престарелых, наступая на грудные клетки стариков, а они отзываются жалобными предсмертными хрипами. Но даже это не слишком его впечатлило. Виски помогало справиться и с невидимыми стариками.

Рульфо решил остановиться где-то посредине. Склад был огромный, а ему не сказали, где именно он должен ждать. Подумал, что сгодится любое место.

Ноги его начали скрупулезное исследование, отграничивая подходящий прямоугольник для пятой точки: перспектива приземлиться аккурат на кучку дерьма его не очень беспокоила, но даже выпитое виски не помешало сообразить, что завершить шабаш в травматологии, где ему будут накладывать швы на задницу, порезанную битым стеклом или проткнутую проволокой, – это уже перебор. Наконец-таки он уселся на пол, облокотившись спиной о стену. И тут же его охватила паника: а что, если он заснет? Нет, не заснет, хотя и пьян. Слишком напряжены нервы, слишком боится, слишком маленький мальчик в Ночь королей ужаса[41].

Он взглянул на светящийся циферблат своих часов. Через тридцать пять минут настанет двенадцать. И появятся тринадцать.

Тень тихонько приблизилась. Оглядев стоявшую у ворот машину Рульфо, она догадалась о том, каким образом он проник вовнутрь. Подошла к машине и взобралась на капот.

«Как же они появятся? Верхом на метлах? На лимузинах? В облике кошек? Или крыс?»

Левой рукой он нащупал имаго в кармане своего грязного пиджака. Вновь прошелся по пунктам плана, разработанного еще дома: он отдаст им фигурку в обмен на нечто вроде пакта, который гарантирует сохранение жизни ему и его друзьям. Если верно, что они не могут отнять имаго, тогда у него есть козырь, которым он и не подумает пренебречь.

В это самое мгновение Рульфо что-то услышал. Слева от себя.

Он задержал дыхание и обернулся. В слабом лунном свете, проникавшем через окна склада, он не разглядел ничего странного. Может, это какая-то мелкая зверюшка? Или они. Но до назначенного времени оставалось еще двадцать минут. Он встал на ноги и принялся ждать развития событий, хотя больше ничего не происходило.

Нет, заснуть-то он не заснет.

Когда он снова уселся на пол, послышались шаги, теперь уже совершенно отчетливо, и перед ним выросла тень, словно колонна из ночной тьмы.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Ты разговаривал во сне. Вчера ночью, в твоей чертовой квартире, в твоем чертовом сне… Я не спала и все слышала. Хотела тебя разбудить, но не смогла. В жизни не встречала, чтобы кому-то снился такой кошмар, клянусь! Увидев, как ты дрожишь, кричишь и все такое, я подумала… В общем, подумала, что ты сейчас описаешься в кровати или что описаюсь я. Ну и тут я услышала, как ты говоришь, что придешь сегодня ночью на свидание… Не знаю, с кем, черт возьми, ты разговаривал или думал, что разговариваешь, но ты можешь не трудиться сообщать мне об этом… В меня вселился ужас, и я сбежала. – Она сунула кончик указательного пальца в рот и куснула – типичный жест Сусаны.

Рульфо понял, что в ее теле гораздо больше алкоголя и страха, чем в его собственном. Слабая паутина света чертила узоры на ее красном пальто.

– Но потом мне захотелось узнать, что ты затеял… Я вернулась к твоему дому и следила за тобой из-за угла… – Она усмехнулась в темноте. – Мне казалось, что я опять участвую в игре – одной из тех, которые придумывал для нас Сесар… Увидев, как ты вышел, я села в машину и последовала за тобой. Когда ты здесь остановился, я проехала по шоссе чуть дальше, чтобы ты ничего не заподозрил.

Рульфо вспомнился одинокий автомобиль, обогнавший его.

– Оставила машину чуть дальше по дороге и пешком вернулась сюда… И все это время я думала… Думала о том, что было между нами вчера, и нашла причину, почему ты так поступил, почему ты ответил на мой поцелуй и затащил меня в постель… – В голосе ее проступила ледяная ярость. – Ты хотел, чтобы я забыла о вашем деле, так? Хотел, чтобы я продолжала думать, что вся история – не более чем обычная семейная ссора. Но алкоголь, как говорит Сесар, он… агиографический?.. Думаю, что именно так говорится. Алкоголь творит чудеса и открытия. И вот сегодня вечером несколько джинов-тоников открыли для меня ваш блистательный план… И теперь мне понятно, что единственное, чем вы занимаетесь с тех пор, как вернулись из Барселоны, – вы пытаетесь защитить меня. – Последние слова, произнесенные с тщательно рассчитанным презрением, появились в окружении паров можжевеловой водки, а затем Сусана выплюнула заусенец. – Какие глупости, боже мой! Какие же придурки вы все, все мужчины…

– Тебе нельзя было приезжать. Нельзя было ехать за мной.

– Неужели ты думаешь, что меня хоть на грош волнует, чем вы вообще занимаетесь? – взорвалась Сусана. Ее слова пробудили неясное эхо в противоположном конце склада. – Это всего лишь заброшенный склад, Саломон!.. Какого дьявола ожидаешь ты найти в этом сучьем месте? Вы что, с катушек слетели оба?

Внезапно Рульфо почувствовал, как глупо и смешно спорить в этом темном и пыльном сарае, пропахшем крысиными какашками. Не так он представлял себе эту самую важную в его жизни встречу. Ощущение нереальности, которое постоянно появлялось у него в последние дни, вновь охватило его. Сусана в своем красном пальто, со своими духами, была словно воплощение голоса разума, прозы обычной жизни – и нет такой ведьмы, которой удалось бы этому противостоять. И что же, в самом деле, ожидал он здесь увидеть, когда часы пробьют двенадцать?