Под их укрытием соскочил с лошади и принялся стягивать с себя мокрую, застывшую на ветру одежду. Амирель ахнула. Обрадовавшись за него, она даже забыла, что он просто замерзнет! Да и Агфе мелко дрожала от холода. Не раздумывая, она развязала мешок, вытащила сухие шерстяные штаны, тунику, носки и бросила Ферруну.

Сама принялась растирать дрожащую лошадь своим халатом, старясь справиться как можно быстрее. Но вот Агфе перестала дрожать и покосилась в сторону торчащих из земли чуть зеленоватых стеблей травы. Амирель отпустила ее пастись, уверенная, что далеко та не уйдет, а сама принялась собирать плавник, чтоб разжечь костер.

– Ну и противная же здесь погода! – заявил Феррун, постукивая зубами. – Как вы тут живете? А ведь сейчас еще лето!

Повернувшись к нему, она невольно хихикнула: ее вещи висели на нем, как на прутке. Кожа у него от холода еще больше побелела, и даже глаза потускнели. Амирель сняла с себя теплый плащ и накинула на него.

– Не надо, замерзнешь! – воспротивился он и хотел отдать плащ обратно, но она строго сказала:

– Не снимай! Тебе нужно обязательно согреться, иначе заболеешь. А лечить друг друга мы не можем, ты это знаешь. Я не замерзла, я двигаюсь. И ты попрыгай, чтоб согреться. Я сейчас разведу костер, и все будет нормально.

Накидав в кучу плавуна, вытащила из мешка огниво и споро разожгла огонь. Феррун тут же подвинулся к костру так близко, что казалось: еще немного – и он запылает вместе с дровами.

Но вот он повернулся к ней и довольно сказал:

– Спасибо, согрелся. Но вот как быть с моим плащом? Он весь в морской воде, его не высушить, он будет весь в соли. Да и сушить его некогда.

Амирель смотрела на его лицо, едва слыша, что он говорит. Люди после стояния возле жаркого огня краснели, а Феррун, наоборот, еще сильнее побледнел. Или поголубел? Это было так странно, что она снова вернулась к пренеприятной мысли: а человек ли он?

– Что скажешь? – этот вопрос застал ее врасплох. Что он говорил? Она растерянно уставилась на него, не зная, что ответить. Вот, сейчас опять разозлится! Но Феррун лишь с сочувствием посмотрел на нее. – Что, до сих пор не можешь отойти от качки? Отдыхать некогда, останавливаться здесь надолго опасно. Не знаю почему, но мне хочется как можно скорее отсюда убраться.

– Давай поедем, – она с облегчением закивала головой. – Но сначала немного перекусим. Я есть хочу просто жутко. В замке маркиза мне в мешок положили припасов. Я быстро.

Вынув уже нарезанное вяленое мясо, она наломала на неровные ломти краюху хлеба и дала Ферруну. Тот, хотя и сытно поел на «Метелице», но от еды не отказался. Отпив в заключение из кожаной баклажки легкого молодого сидра, они засобирались в дорогу.

Постарались тщательно убрать следы своего пребывания, по которым можно было бы выяснить, кто тут останавливался, засунули мокрый плащ Ферруна далеко в расселину, затушили костер, раскидав угли, и, сев на Агфе, укрылись одним плащом. Подсохшую одежду парня Амирель завернула и взяла с собой, надеясь выстирать и высушить ее по дороге, уж больно смешным он выглядел в ее вещах.

В это время «Метелица» отплыла от опасного берега и взяла курс на открытое море. Капитан приказал закинуть сети. Моряки выполнили приказ машинально, не в состоянии ни забыть то, что видели только что, ни осознать.

Блювал, внезапно вынырнувший из глубины и послуживший необычным мостом, соединившим парусник со скалистым берегом, был похож на видение. А уж то, что он помог выбраться на берег людям и лошади, вообще не поддавалось никакому разумному объяснению. Киты же не обладают разумом, с ними невозможно договориться!

У капитана перед глазами, не исчезая, стояла тоненькая фигурка, заброшенная парнем на самый верх скалы. Это ж какой силищей нужно обладать, чтоб зашвырнуть взрослого человека на такую высоту! Но потом Ферруну самому пришлось туго – кит хотя и помог ему добраться почти до самого берега, но оставил его во власти волн, особенно сильных возле береговых скал.

Как Феррун умудрился не только вылезти из этого смертоносного водоворота сам, но и вытащить на более-менее ровное место кобылу, капитан не понимал. Не иначе ему помогали древние морские боги. Или он сам им сродни? Тогда королю со своими людьми с ним точно не сладить.

Пока капитан размышлял о героях, богах и прелестной девушке, его матросы несколько раз закидывали в море сети, вытягивая полные тони. Наконец трюм шхуны полностью заполнился крупной серебряной рыбой, и капитан дал приказ поворачивать обратно к Клентбургу.

Прибыв в порт, прошел в замок маркиза, рассказал все, как было. Холлт, еще гостивший у маркиза, с облегчением выслушал доклад капитана и принялся прощаться:

– Мы с вами сделали все, что могли, дружище. Мне пора домой. Меня ждут.

Маркиз поднялся, желая его проводить, и в эту минуту в комнату ворвался раскрасневшийся мажордом. Бесцеремонно прерывая прощание, доложил подрагивающим от волнения голосом:

– Маркиз, у вас родилась дочь! Поздравляю от всей души!

Маркиз на мгновенье застыл, потом его губы сами собой расплылись в счастливой улыбке.

– Наконец-то! Жена будет рада! Да и я тоже!

Граф пожал ему руку.

– Поздравляю! Я прекрасно знаю, как дорог долгожданный ребенок! Не провожайте меня, я сам найду дорогу. Поспешите к жене и новорожденной!

Извинившись, маркиз заторопился наверх, в спальню, где его ждали уставшая после родов жена и покрикивающая дочка, а граф вышел во двор, к своему коню, приведенному еще вчера одним из слуг Клента. Он хотел ехать один, но сенешаль маркиза подошел к нему и передал приказ господина выделить ему в охрану два десятка стражников.

– На дорогах неспокойно. Вся королевская стража согнана к Южным горам, бедовые люди творят что хотят.

Граф благоразумно с ним согласился. К вечеру следующего дня он уже въезжал в свое поместье. Переночевав, его спутники отправились обратно, а он решил пару недель передохнуть от забот рядом со своей семьей.

Уже поздней ночью в супружеской постели разомлевшая от пылких ласк мужа графиня призналась ему:

– Мне очень хочется, чтоб Амирель смогла уйти в Терминус, там ей будет лучше. Никто не будет ее преследовать, никто не будет угрожать. Но не хочу, чтоб ее мужем остался этот Феррун. Возможно, он и доблестный воин, но любить он не умеет. Счастья ей с ним не видать.

После благополучной высадки на берег Амирель с Ферруном направились строго на юг, надеясь вскорости увидеть гряду Южных гор. К вечеру сумели добраться только до проезжего тракта, правда, полузаросшего.

– Стоит ли нам по нему ехать? – Феррун внимательно присматривался к следам на дороге и досадливо покачивал головой. Амирель понимала, что он просто рассуждает вслух, и помалкивала. – Что-то я всего начал опасаться.

Он с раздражением вздохнул, и Амирель догадалась, что он снова подумал о ней. Конечно, она ему мешает и сильно. Но оставаться одна она не хочет, ей не справиться с людьми Торрена в одиночку.