– Сейчас – перекусить. Двигаться вперед нельзя, на плоскогорье нас легко заметить. Этот твой Торрен не дурак, знал, где поставить засады. Они наверняка могут общаться между собой – или расположены в пределах видимости, или костры жгут, подавая условленные сигналы. Поедем ночью. Торрен не знает, что я ночью вижу лучше, чем днем. Это наше небольшое преимущество.

Это было резонно, и Амирель первая спрыгнула вниз. Расседланная Агфе убежала пастись в ближайший лесок, а они расположились на небольших камнях возле плоского камня, похожего на стол. Разложив еду, Амирель отрезала кусок окорока, положила его поверх на краюху хлеба и принялась жевать.

– Какой хлеб у вас странный, – Феррун рассматривал обычный черный хлеб.

– Почему странный? – не поняла она его. – Невкусный?

– Вкусный, просто слишком темный, у нас он светлый.

– Я знаю, это потому, что у вас пшеница растет, а у нас рожь, пшеница не вызревает, лето слишком короткое, – пояснила она с полным ртом. – Мне об этом мой учитель рассказывал.

– Понятно, – Феррун откусил большой кусок, прожевал, запил глотком сидра из баклажки и поморщился. – Виноград у вас тоже не растет, приходится пить вот это пойло.

– А вода тебе чем не угодила? – сердито спросила Амирель. – Воду пей. Или она тебе тоже не по нраву?

– Вода как вода, – со смешком согласился Феррун и позволил: – Но ты злись, злись. Ты такая забавная, когда злишься. – От негодования у Амирель засверкали глаза, и он довольно добавил: – Умора!

Амирель постаралась взять себя в руки и ответила не менее ехидно:

– Ты же сказал, что я твое зеркало. Так что смеешься ты над собой.

Он откинулся на спину, завел руки за голову и лениво возразил:

– Не-а, я таким смешным никогда не бываю. – И добавил уже серьезно: – Если поела, то ложись спать. Ночью будет не до сна.

Рассерженная Амирель убрала все несъеденное обратно в мешок и притулилась с другой стороны камня. Спать не хотелось, но она закрыла газа и представила волны, накатывающиеся на берег. И тут же почувствовала подступившую к горлу тошноту. Нет уж, качаться на волнах она больше никогда не будет.

Рядом раздалось громкое призывное карканье. Она распахнула глаза и увидела сидевшую на камне ворону. Заметив, что на нее смотрят, та дважды склонила голову и смешно дернула лапкой.

– Сюда идут? – Амирель рывком выпрямилась.

Феррун тоже резко поднялся, вскочил на камень и из-под руки посмотрел по сторонам.

– В самом деле, вон там виднеется пыль. Кто-то движется в нашу сторону. Бежим в лес! Скорее!

Он подхватил мешок, закинул за спину седло, схватил Амирель за руку, и они помчались в сторону леса. Ворона вспорхнула и принялась кружить над ними, будто охраняя.

Добежав до небольшого леска, где паслась Агфе, Феррун остановился и негромко посвистел. Лошадка примчалась тотчас. Седлая ее, он сердито приговаривал:

– Обложили нас, как волков. Ни туда, ни сюда. Пошли ворону, пусть разведает безопасный путь.

Амирель не стала говорить, что ворона уже облетела все вокруг, уж слишком Феррун был обеспокоен, и позвала ее. Посидев у нее на запястье, та послушно взлетела и сделала несколько широких кругов. Вернувшись, снова дважды склонила голову и хрипло каркнула.

– Понятно, – Феррун снял с плеч лук. – Дороги нет. Что ж, если они подойдут слишком близко, буду стрелять.

– Не нужно никого убивать! – всполошилась Амирель. – Они же действуют по приказу! Они только исполняют волю короля.

– И что? Просто пойти и сдаться? – он взбеленился и с угрозой посмотрел на нее. – Никогда!

– Я могу выйти к ним одна. Ты спокойно уйдешь в горы, ты же им не нужен. – Попыталась воззвать она к здравому смыслу мужа. – Не забывай, что у тебя магический камень. Он важнее, чем я.

– Я своё никому не отдам! – свирепо заявил он. – И пока ты моя жена, я буду за тебя биться!

Амирель поняла, что оправдание для любезного его сердцу занятия он нашел вполне достойное, и прекратила попытки его уговорить. Все равно Ферруну важна не она, а возможность помахать мечом.

Но как быть ей? Под ногами что-то зашебуршало, и она отпрыгнула далеко в сторону, чуть было не взвизгнув. Мышь! И ее осенило: она же может послать мышей погрызть все мешки у стражников и кто там еще с ними!

Ничего не говоря Ферруну, она представила, как все мыши и крысы в округе бегут в одну сторону и прогрызают все мешки и узлы у встретившихся на дороге людей. Конечно, при этом серого воинства погибнет немало, но их ей было не жаль.

И не почувствовала никакого отклика. Похоже, грызунов было слишком много, а сил у нее слишком мало. Или убежденности? Все-таки они живые существа и посылать их на смерть стыдно. Вздохнув, повернулась к Ферруну:

– Дай мне камень, попытаюсь позвать крыс и мышей на помощь. Или, может быть, ты попробуешь сам?

Он тотчас понял, что она хочет сделать.

– Это мысль, – положив руку на амулет, попробовал кликнуть мышь. Но на земле возле них не шелохнулся ни один листик. Подняв голову, позвал ворону, – пусто. – Не выходит, – признал он с досадой. – Давай сама.

Стянув с себя амулет, протянул Амирель. Она с опаской его взяла, но надевать не стала, просто зажала в руке. Едва представила себе, что грызуны рвут мешки у посланного для их поимки отряда, как трава зашуршала и наклонилась, будто по ней пронесся ветерок.

– Сколько же их, – изумленно присвистнул Феррун. – Они вполне могут загрызть людей, задавить своей массой.

Амирель торопливо запретила грызунам нападать на людей и протянула камень Ферруну. Тот задумчиво его взял, повесил на шею.

– Интересно, почему он так по-разному действует? – сказал он, благодарно погладив амулет. – Потому что ты – женщина, а я мужчина? Или здесь что-то другое?

Амирель пожала плечами. Этого она не знала.

Подождав немного, позвала ворону и попросила слетать на разведку. Та охотно улетела. Вернувшись, склонила голову набок и так и застыла. Амирель сделала единственно верный вывод:

– Впереди свободно! Нам нужно спешить.

– Ты уверена, что зелье рассеялось, и мы не ляжем рядышком с уснувшими поимщиками? – скептически усмехнулся Феррун. – Поедем, но потихоньку. В крайнем случае, отправим ворону походить рядом со спящими. Если не вернется, значит, уснула.

Признав его правоту, Амирель подождала, пока он не приладит груз на лошади, не заскочит в седло и не протянет ей руку. Через десять минут скачки Феррун натянул поводья и Агфе пошла мерным шагом.

– Отправляй ворону! – велел он, всматриваясь вдаль из-под ладони.

Амирель не понимала, что он может вообще видеть, ведь капюшон у него был надвинут почти до подбородка. Отправив вперед бдительную птицу, они остановились и принялись ждать результата. Та прилетела обратно, но нескоро. Странно вихляя в воздухе, она с размаху упала на плечо Амирель, вцепилась в него острыми когтями и засунула голову под крыло.