– Защитники сожгли все земли вокруг города, – добавил я. – У нас не было шансов захватить крепость, и если бы мы отошли от стен, нам пришлось бы пройти много дней, чтобы добраться до земель, способных нас прокормить. А силы и запасы были уже на исходе. Многие уже не стояли на ногах, и все мы были мертвенно бледны и измождены. Походили на армию призраков.

– История гласит, что Герард выбрал нескольких относительно неплохо выглядевших солдат, посадил их на коней, специально прикрытых длинными чепраками, чтобы не было видно торчащих ребер, и, подъехав к городским воротам, потребовал сдачи Алленберга.

– Мы подошли к городу посреди ночи, поэтому защитники не могли видеть со стен, насколько велика на самом деле наша армия. Мы должны были действовать быстро, чтобы заставить их сдаться до рассвета. Герард приказал развести костры, их было гораздо больше, чем людей, чтобы ввести гарнизон в заблуждение.

– Кажется, когда Герард вел переговоры с начальником гарнизона, он сказал, что вы привезли с собой огромные запасы провианта, которые вам отдали предатели из соседнего Ваальбурга, его правитель имел давние претензии к Алленбергу. В доказательство полковник достал большую буханку хлеба, откусил кусок и тут же с отвращением швырнул в кусты, заявив, что любит только полбяной хлеб, а интендант по ошибке упаковал ему какую-то «кукурузную гадость».

Я рассмеялся:

– Не знаю, правда ли это. Но анекдот разошелся по нашему лагерю уже к моменту возвращения Герарда с переговоров. И слух этот был таким убедительным, что голодный Винон покинул свой пост, хотел найти хлеб в кустарнике под стенами. Но к тому времени это уже не имело значения, гарнизон открыл перед нами ворота.

– Что меня всегда удивляло, – пробормотал Зеленый, – так это почему в тот момент, когда вы вошли в город, а защитники поняли, насколько мал ваш отряд, они не накинулись на вас? Они бы с вами справились при таком численном превосходстве.

– Но тогда им пришлось бы признать, что мы напугали их до чертиков. Им оставалось только согласиться с тем, что они повели себя глупо и трусливо. Уничтожение нашего скромного отряда не смыло бы с них позора. Поэтому они продолжали маскарад, притворяясь перед нами и самими собой, будто с честью сдались более сильному противнику. Еще долго после этого бойцы гарнизона клялись, что капитулировали перед многотысячной армией.

Мы погрузились в молчание.

– Вот почему я должен встретиться с Герардом лицом к лицу, – неожиданно воскликнул Зеленый. – Я бросил все, чтобы сражаться за командира, который взял Алленберг, не обнажив меча. Я должен убедиться, что это один и тот же человек.

Мы обменялись со Считалой скептическими взглядами.

– Всё из-за этой дерьмовой страны, – заявил наконец интендант. – Отвратительной погоды, вечной влаги, грязи и маразма, парящего в воздухе. Он лишает всех нас энергии.

Я кивнул. Йорлан был непривычно молчалив.

Мы втроем пришли на совещание последними, когда все остальные уже были на месте. Скамьи часовни были расставлены полукругом, а во главе сидели Герард и Ника. Кроме них присутствовали все командиры рот, два врача полка в звании лейтенанта и Считала вместе с Йорланом, которые формально также принадлежали к офицерскому составу.

– Ну, наконец-то, дождались, – рявкнул на нас Герард, пока мы торопливо занимали свои места. – Уважаемое собрание найдет для меня сегодня немного времени?

Догадавшись, что вопрос риторический, никто не отозвался. Полковник, худощавый брюнет с тонкими задиристыми усиками и отвратительным шрамом на лице, оглядел зал.

– Если вы думаете, что я созвал совещание, потому что у меня для вас новости из Цитадели, то поздравляю вас – вы угадали, – разорвал наступившую тишину его голос. – Граф де Верде сообщил мне сегодня, что в город прибывает Первый некромант.

Собравшиеся в часовне удивленно заворчали и подняли брови вверх.

– Ну вот, я уже думала, что больше испортить свой образ в глазах местного населения невозможно. И вот эрейцы вытаскивают своего заклинателя трупов, – насмешливо вставила Ника. – Это настоящий подарок небес для пропаганды бунтовщиков.

– И как только Толстый Альф на это согласился? – спросил М’Донго, поручик роты Д.

– А ему-то что соглашаться? – фыркнул Вэй Лей из роты А. – Если бы кто-то в столице считался с Толстым Альфом, то он бы сейчас торчал при королевском дворе, а не гнил с нами в этой дыре.

– Граф де Верде, – сказал Герард, акцентируя это имя, – полностью одобряет приезд Первого некроманта и считает его неотъемлемой частью своей новой стратегии.

По часовне вновь пробежал ропот. Полковник продолжал, не обращая внимания на нашу реакцию:

– По мнению графа, настало время изменить наш подход к проблеме Каэлларха. После последних событий де Верде решил, что прежняя политика, когда пряник преобладал над кнутом, совершенно неэффективна. Провинция получила свой пряник в виде мягкой оккупации и перспектив получить в будущем ограниченную автономию. Однако местные жители не проявили никакой благодарности и продолжают всячески усложнять нам жизнь. Приказы из Цитадели ясны: пришло время кнута.

– Значит, мы резко переходим от обещанного самоуправления к живым трупам, патрулирующим улицы? – спросила Ника.

– Именно так, – в голосе Герарда прозвучала предостерегающая нотка. Его прерывали слишком часто. – Закручиваем гайки. Де Верде не любит полумеры, поэтому отныне в городе будет царить террор. Когда Первый некромант прибудет сюда, будет установлен запрет покидать дома после наступления темноты, а трупы выйдут на улицы. Городская стража будет разоружена и ликвидирована, а ее офицеры призваны в эрейскую армию и отправлены в части на другом конце Королевства. Гражданского губернатора отзовут в столицу, и вся власть отныне будет сосредоточена в Цитадели у де Верде как военного диктатора провинции и королевского наместника с абсолютной властью над местными землями. Дуранская ересь официально запрещена, бороться с ней будут огнем и мечом. Также будет введен запрет на использование каэллархского наречия в общественных местах, и единственным разрешенным языком станет эрейский. Название «Д’уирсэтх» выйдет из употребления, и город переименуют в Новый Эребург.

Наступила тишина. Никто больше не роптал и не двигал бровями. Мы все думали о последствиях новой политики. Никто из нас не чувствовал никакой привязанности к местному диалекту или названию города, но мы знали, что местное население отнесется к этому совершенно иначе. Такие радикальные изменения не могут не вызвать определенного сопротивления. Очевидно, мы собирались тушить огонь, поливая его маслом.

– Мы, конечно, ожидаем сопротивления со стороны местного населения и усиления гражданского недовольства. – Герард, как всегда, читал наши мысли. – Это просчитанный риск. Де Верде намерен сломить дух сопротивления в провинции. Если для этого ему придется сначала подавить всеобщее восстание, то он так и поступит. И когда граф покончит с ним, этот город уже никогда не будет прежним.