Шура авторитетно возразил:

— Наш «динозавр» не похож на «Даймлер». Даже если я закричу, со мной никто не захочет якшаться.

— В это я охотно верю. Но хоть число передач уменьшится вдвое? Вижу, соблазн велик. Не хотите кофе? Все равно у вас руки не заняты.

— Смеетесь, Евсей Михайлович?

— Упаси меня бог! — открестился Евсей. — Часто насмешка болезненно ранит человека, и ее нельзя простить. Я, например, могу простить шпильку, но никогда насмешку, если даже она прозвучала на фарси[8]. Да это и не обязательно. Я пойму по глазам, по тону.

— И не простите? — поинтересовался водитель.

— Никогда! — горячо отозвался Евсей. — Клянусь мамой.

Он закурил. В день он позволял себе не больше двух сигарет. Однако сегодня это была шестая.

— Знаете, Шура, — задумчиво произнес Евсей, наслаждаясь ароматным запахом дорогого табака, — глобус моих странствий очень велик, я бывал в таких местах, которые могут только присниться, будь то с перепоя или после удачной сделки. И я всегда старался узнать как можно больше о той стране или местности, где в данный момент находился. На острове Малый Таймыр, где прошли мои юные годы, по отношению к мерзлой земле я чувствовал себя альтруистом, даже захотел взять это слово себе в псевдонимы. Я был мечтателем, хотелось еще крепче держать в мозолистых руках кайло и счищать с земли, как скверну, толщу льда. И я долбил. Однажды выдолбил бивень мамонта. В силу юношеского максимализма я не переставал удивляться, мне тут же захотелось стать резчиком по кости, но начальник отряда, паскуда, отобрал бивень. Мои коллеги по отряду не очень обрадовались, когда на поиски бивней бросили всех колонистов. Я был мечтателем и уже не хотел стать резчиком, в моих глазах колонисты делали благое дело — освобождали землю от льда. Знаете, Шура, если копнуть поглубже, земля там теплая, как материнская грудь. Но я не учел, что солнце на Малом Таймыре светит как из-под козырька милицейской фуражки — тускло, холодно.

Евсей простер руки вперед.

— А тут, в Средней Азии, все наоборот. Но так же красиво. И люди такие же трудолюбивые. Несмотря ни на что, они увеличивают и увеличивают поголовье самой лучшей в мире гиссарской мясосальной породы овец. Меня так и подмывает встать в ряды селекционеров и под псевдонимом Евсей Альтруист еще больше увеличивать, превратить мясосальную овцу в каракулевого яка, яка — в тонкорунного мамонта, отпилить у него бивень и заняться резьбой по кости. Только осторожно, начальников отрядов хватает везде. Понимаете мою мысль?

— Честно?

— Откровенно, если можно.

— Не совсем, Евсей Михайлович.

— Это возрастное... Видели впереди знак?

— Уловил что-то красное боковым зрением.

Евсей, многозначительно кивнув, сделал собеседнику предложение:

— Шура, хотите быть моим личным водителем?

— Хочу, Евсей Михайлович! — обрадовался Шура.

— А я нет. В вас напрочь отсутствует понятие о сущности предметов. Но мы, кажется, приехали. Остановите машину возле той колоритной фигуры.

Кришталь вылез из машины, потянулся, распрямляя затекшую спину. Ремез не спеша приблизился:

— Как дела, Евсей Михайлович?

Тот скривился:

— Не люблю этого слова. Оно в прошлом, а я живу настоящим и нисколько — будущим. Чего и вам желаю. — Он постучал ладонью о борт рефрижератора. — Приемный пункт. Товар рядом?

— В нескольких шагах от нас.

— Не будем тянуть резину.

Ремез скрылся в темноте.

Кришталь тихо присвистнул, привлекая внимание водителя.

— Шура, открывайте холодильник.

Едва водитель справился с замками, как из темноты одна за другой возникли девять фигур. Шура обомлел. Такого он не видел даже в кино. Все парни обвешаны оружием, поверх маек с короткими рукавами бронежилеты и «разгрузки», на которых болтались гранаты, ножи, из карманов торчали шнеки к автоматам. И все здоровые, как гориллы. Не говоря ни слова, они быстро погрузились в рефрижератор.

Кришталь вытянул руки.

— Помогите мне взобраться. — Его втянули внутрь. Сверху он отдал распоряжение водителю: — Шура, включите освещение. Здесь ни черта не видно!

Зажегся свет, Евсей отодвинул картонные коробки, освобождая проход к передней стенке, потом довольно долго возился с перегородкой. Наконец, когда обнаружился пустой отсек в сорок сантиметров шириной, Кришталь выбрался назад. Он оглядел всю команду и, качая головой, остановил свой выбор на Кавлисе:

— Придется вам, молодой человек, потрудиться. Кроме вас, там никто не поместится.

Николай с фонариком осмотрел потайное отделение рефрижератора.

— Леша, все в порядке. Давайте оружие.

«Беркуты» встали в цепочку и оперативно начали разгружаться. При себе оставили по одному автомату и минимум боеприпасов. Кришталь снова долго возился с перегородкой, и, когда она встала на место, невозможно было отличить узкий лаз в задней стенке.

В душу Кавлиса вкралось сомнение. Если бы ему было поручено обыскать машину на предмет тайника, он сделал бы это «в шесть секунд». Даже удивительно, что Евсей спокойно пересек несколько границ и десятки постов. Символ Красного Креста на борту машины и соответствующие документы еще ни о чем не говорят. Иногда, наоборот, это серьезный повод к досмотру машины, ибо случались прецеденты, когда под прикрытием международной организации Красный Крест провозили оружие и наркотики.

Таким же ненадежным казалось выражение Евсея: «У меня все схвачено».

Кавлис спрыгнул на землю и отряхнул руки.

— Евсей Михайлович, не рискованно возить товар в таком убежище?

Кришталь без посторонней помощи последовал за Кавлисом.

— А чем вам оно не понравилось? Шура, закрывайте двери! — крикнул он водителю, вытирая руки носовым платком. — А? Чем вам не понравился мой тайник?

— А тем, что на любом посту его могут обнаружить.

Евсей удивленно вскинул брови:

— Это как, интересно?

— Простым замером, — пояснил Николай, — сначала измеряют длину кузова снаружи, затем изнутри. Недостающие сантиметры показывают наличие в машине тайника. Это же так просто.

— А почему до сих пор меня никто не поймал? Николай недоуменно пожал плечами:

— Сам удивляюсь. Напрашивается единственный ответ: машину вообще не досматривали.

— Это же грубый набор слов! Такого не может быть! Иногда на дню по два-три раза обыскивают: мерят, простукивают, взвешивают. Иногда нет, я примелькался — безобидный милосердный еврей. Я симпатичен таджикам, одиночек-гуманитариев они не трогают. — Евсей неожиданно улыбнулся. — Я задержу вас всего на пару минут. — Он залез в кабину и вышел, держа в руке рулетку. — Пожалуйста, с помощью этой рулетки вы должны обнаружить тайник. Скажу сразу, что рулетка обыкновенная, никакого секрета в ней нет. Тем более что на каждом посту у проверяющих есть своя мерка и отделы технического контроля.