– Молчать, аги (то есть женщина)! Я тебе, кажется, не давал слова… Эй, Мишка! Где ты там? – зовет он своего девятилетнего сына. – Пойдешь со мной оленей шибать?

– Спать ложись, что ты сейчас можешь? – всплеснула руками женщина.

– Ама! Ама! – плачут возле окошка дети. – Иди домой, ама! – зовут они отца.

Бить оленей здесь выходили, по обыкновению, целыми семьями. Если в каком краю шум – так и знай, что там идет забой.

Площадку для этого готовят заранее. Перво-наперво, освободят землю от глубокого снега, покроют место лапником, соберут валежник для костра, ну а потом и за дело примутся.

Савельевский загон находился неподалеку от дома, у подножия крутой сопки, которую все здесь называли Ягодной. Видно, потому, что там всегда было много брусники. Сюда и пригнал Ефим своих оленей. Всего голов пятнадцать или двадцать, если брать с ездовыми и упряжными. Вроде как немного, но за один день не управишься. Так что на счету была каждая пара рук. Нынче вот даже детишек привлекли – Кольку с Федькой. А для них это лафа – в школу не пойдут. Впрочем, в такие дни школа наглухо закрывалась. Такое бывает лишь трижды в году: это когда весь поселок шел заготавливать бруснику, во время забоя оленей и в марте, когда начинался эвенкийский праздник уктэвун, что значит оленьи гонки.

В Бэркане эти гонки обычно проводятся на реке. Туда и стекается народ в такие дни – чтобы встретиться с друзьями, нагуляться и навеселиться.

Впрочем, праздник этот включает не только бега, однако все начинается именно с них. Перед тем как стартовать, упряжки с сидящими на нартах гонщиками выстраиваются в одну линию. По команде «марш!» олени срываются с места, вздымая снежную пыль.

«Имат! Имат!» – кричат им вслед болельщики. И несутся олени, и гудит весь поселок в восторге.

«Киш! Киш! – стоя на полозьях с крепко зажатой в руках вожжой, подгоняют оленей ездовые. – Киш! Киш!»

Нет, не всем гонщикам удается дойти до финиша. Кто-то из них, не справившись с управлением, переворачивается вместе с нартами. И тогда прощай мечта о главном призе соревнований, которым бывает часто и новое ружьишко, и боеприпасы, а то и какой-нибудь богатый бытовой прибор. Боль, разочарование. А у победителей счастливая улыбка на раскрасневшемся от легкого мартовского морозца лице. Сделав круг почета, они под аплодисменты зрителей возвращаются к месту старта, где их уже ждет районное начальство, чтобы вручить награды.

Как только закончится церемония награждения, тут же появятся артисты из местного клуба, которые откроют свой концерт древним тунгусским танцем оленеводов. Девушки в национальных эвенкийских костюмах побегут по кругу, изображая резвых молодых оленят, за которыми будут гнаться пастухи, пытаясь ловить их маутами. Затем будут песни, старые и новые, певцов сменят спортсмены – мастера северного многоборья, которые продемонстрируют свое мастерство в прыжках на двух ногах через выстроенные в ряд нарты, в метании маута на меткость, бросании на дальность охотничьего топорика. Здесь же в рамках культурной программы весеннего праздника пройдет выставка изделий из кожи и меха, выполненных местными мастерицами.

Завершится праздник большим застольем, где будет много вкусной пищи и крепких настоек, которые загодя готовят лучшие здешние хозяйки.

Все уже было готово у Савельевых к забою, только вот Степан куда-то вдруг запропастился. К зазнобе своей, Люське-завклубше, пошел? Вряд ли. Чего у нее днем делать?.. В школу? Но та нынче закрыта. Тогда куда же?..

Нашелся он не скоро. Оказалось, ходил к своему захворавшему ученику, чтобы поздравить его с праздником да вручить в подарок книжку. Братья поворчали немного, однако ругать младшого не стали. Дали ему нож и велели быть на подхвате. И закипела работа…

Чтобы убить животное, особая закваска нужна. Людям со слабыми нервами здесь делать нечего. К примеру, тому же Степке, которому последнего муравья бывает жалко. Другое дело – его братья. Те с детства к этому приучены и не считают свою миссию жестокой. Ведь это жизнь. А у нее, как известно, есть свои законы, в конце концов, человек не может прожить без пищи. Вот и приходится чем-то жертвовать… В данном случае самым дорогим, что есть у орочона, – его оленями. Что ни говори, а мясо животных и есть их главная пища. Из шкур же убитых оленей они изготовят дохи, постели, одеяла. Из них сошьют унты, штаны, платья… И шерсть даром не пропадет, она пойдет для набивки подушек седел, рога – на ручки ножей, лук для седел, спинные сухожилия – на нитки… Вот что значат для этих людей олени, без которых их жизнь станет бесцельной и бедной.

Раньше во время забоя всем здесь заправлял Афанасий, ну а когда он помер, это дело взял в свои руки средний его сын Ефим. У него и характер жестче, чем у братьев, и навыков поболе, да и рука твердая. Работает он ловко и споро, а у самого на лице первобытный оскал, который не уродовал его, а, напротив, украшал, потому что это была гримаса самой природы.

Самое главное – нанести точный удар ножом, чтобы животное потом долго не мучилось в конвульсиях. Перед тем как начнется разделка туши, женщины соберут в большой таз оленью кровь и посолят ее. А когда закончится работа, они выставят эту приправу на стол, чтобы каждый желающий мог обмакнуть в нее сырой кусок мяса и съесть. Такова уж традиция. Так делают все орочоны во время забоя животных, как бы обретая тем самым еще большую связь со своими прародителями – оленями, получая от этого свежую энергию и силу.

Самое хлопотное – это разделка туши. Когда жизнь выйдет из оленя, его перевернут на спину, подложив под тушу елового лапника. Обдирать шкуру начинают с лап. Камус они подрезают вкруговую выше коленного сустава и вдоль от разреза до копыт. После этого берут шкуру за нижнюю часть разреза и стягивают до копыта. Следующим приемом они подрезают шкуру вокруг копыта и убирают в сторону. Потом делают продольный разрез кожи на животе от хвоста до головы и четыре поперечных – напротив ног. «Какой большой и сильный олень!» – при этом приговаривают они. И когда делают надрез около головы, тоже сопровождают все это словами: «Жирный, однако, олень! Ой, жирный!..»

Но вот шкура содрана – пора приниматься за внутренности. Распоров ножом живот, они вынимают кишки, желудок, почки, печень, удаляют грудину, сердце. Голову удаляют вместе с гортанью и легкими, оставшуюся кровь выливают в тщательно промытый желудок и, завязав ниткой, оставляют впрок. Покончив с этим, начинают расчленять тушу по суставам. Когда все закончится, они обложат место разделки туш свежими еловыми ветками и поставят вокруг несколько идолов-охранников – это чтобы враждебные духи сюда не проникли и не смогли надругаться над последним следом животных.

Пока мужчины занимаются разделкой очередной туши, большуха, жена старшего брата Ерёмы Арина, аккуратно вырежет язык у оленя и бросит в специально приготовленную хагу – берестяную посудину. Этот деликатес они заморозят в леднике и потом по праздникам будут выставлять его на стол.

На улице мороз, а им жарко. Поэтому братья, сбросив с себя меховые полушубки, работают в одних душегрейках. А вот женщины мороза побаиваются – не захворать бы. На них теплые платки, оленьи дошки да лосиные расшитые бисерным кружевом унты.