Утром возле пристани появился конный отряд в двести мечей из соседнего города. Но липовцы уже грузились на свои суда, и лазиковские воины предпочли наблюдать за их сборами издали, ничего вызывающего не предпринимая.

Дальнейшее плавание вдоль владений царя Лазики тоже обошлось без столкновений. Горы отодвинулись к горизонту, а болотистая равнина с мелкими речушками и городами вдали от моря не вызывала особого желания приставать к берегу. Лишь однажды флотилия пошла вверх по течению одной из рек, чтобы как следует рассмотреть местные края. В десяти верстах от устья увидели городок с крепостным валом и каменными стенами. Занимавшиеся на берегу реки своими делами жители тотчас разбежались частью в город, частью в лес, так что даже вести переговоры было не с кем. И, пополнив запасы питьевой воды, лодии развернулись и поплыли назад. Еще как-то раз видели на берегу отряд из полусотни вооруженных конников, которые несколько верст следовали вдоль моря за флотилией, а потом скрылись в лесу.

Иногда, нарушая строй, струги моричей вырывались вперед, вызывая липовцев посостязаться. Однако их ребячество отклика в командах лодий не находило.

— Они у тебя так приучены или просто тебя боятся? — полюбопытствовал Кухтай на стоянке.

— А ты сам их спроси, — посоветовал Дарник.

— Да спрашивал уже. Говорят: зачем нам думать, у нас князь на это есть. А вот, случись что с тобой, как они распорядятся?

— Наверно, сложат ручки и на дно пойдут, — в своей привычной насмешливой манере отвечал Рыбья Кровь.

— А мне сказали, что у вас четкий пятерик. Пять воевод знают, кому за кем старшинство перейдет, — продолжал расспрашивать заградец. — А если пятый воевода командует лучше второго, и это все знают, то как быть?

Дарник едва сдерживал себя. Когда-то подобные расспросы нравились ему, потому что давали возможность что-то кому-то объяснить. Ныне же по большей части злили и раздражали. Особенно когда исходили от не проверенных в деле людей. Все его победы и он сам словно брались под сомнение, раз с ним могли разговаривать настолько по-свойски.

— Знаешь, у меня когда-то учителем был один старый ромей. Он говорил: если ты надеешься на важный вопрос сразу получить полный и правильный ответ, значит, тебе десять лет и еще нужно в бирюльки играть.

— Это почему же?

— Потому что до верного ответа надо доходить самому.

— Я же говорил, тебе палец в рот не клади, — не обижаясь, рассмеялся Кухтай. — Даром что ты князь выборный, хочешь всех держать в двух аршинах от себя. Ну признайся: хочешь?

— Лучше в трех, — поправил Дарник.

— Неужели и с близкими гридями ты так?

Слова морича неприятно задели князя. Много лет старательно приучая себя ровно и только по делу относиться к окружающим людям, он теперь уже не умел, если бы и хотел, завести с кем-либо особенную дружбу.

— Между прочим, мне случалось вешать людей и за меньшие дерзости, — счел нужным поставить на место Кухтая Рыбья Кровь.

— Все понял, — усмехнулся тот и отошел к своей ватаге, расположившейся у отдельного костра. Походка и движения его ясно показывали, что Дарник нажил себе основательного недруга.

Переход в пределы Романии вышел на редкость резким. Два часа назад они проплывали мимо захудалого селища с оградой из тонких жердей и вдруг увидели городище с белой оштукатуренной каменной стеной, черепичными крышами домов и верхушками фруктовых деревьев. Даже не требовалось пояснять, что вот она, сказочная Романия, никем не победимая тысячу лет. Никто на берегу не пускался в бегство при виде грозной флотилии, даже рыбачьи лодки в прибрежной полосе, и те лишь слегка сторонились, давая проход словенам, а рыбаки приветливо махали руками.

— Они так не боятся, что их даже убивать как-то жалко, — промолвил, будто услышал мысли князя, стоящий рядом Корней.

Дарник вздрогнул. Уже больше месяца находились они в пути, и за это время изрядно подзабылось, куда и зачем они идут. Главная цель совсем недавно представлялась четко и ясно: из-за какой-либо мелочи на них неизбежно кто-нибудь нападет, они от удара увернутся и в полную силу нападут сами. О том, что будет, если на них вообще никто не станет нападать, князю как-то не думалось.

Ветер дул боковой, поэтому лодии шли зигзагами: под ветром подплывут к земле, парус уберут, на веслах уйдут в море и снова на парусах к берегу, стараясь не сесть на мель и камни.

После пограничного городища стали попадаться отдельно стоящие поместья богатых ромеев, каждое еще более ухоженное, чем предыдущее. Дарник слышал, как воины толковали между собой:

— Ну что, у них и охраны никакой тут нет?

— Подсадил друг друга и залез в такое дворище.

— Да нет, похоже, тут дозоры крепкие должны быть. Только, наверно, подальше где-то стерегут.

Дальние горы кое-где подступали к берегу большими холмами. И тогда ровные прямоугольники поместий поднимались на них широкими уступами, все так же утопающими в садах. Вот показался монастырь с более массивной и суровой стеной и трехкупольным храмом посередине. Дарник вспомнил, что ромеи именно монастыри часто используют как готовые крепости. Ну что ж, действительно крепости, неприступные и для сотни разбойников, особенно если их защищать полусотней лучников.

Вскоре стал виден и первый ромейский город Талес, столица фемы Халдия: высокие квадратные башни и зубчатая стена между ними. В море выдавалась сложенная из тесаных камней дамба. Над ней на скале располагалась башня-маяк, на верхней площадке которой курился легкий дымок — дневной указатель для всех плывущих мимо судов.

Из-за дамбы вышли две биремы и устремились навстречу липовцам. Рыбья Кровь был в затруднении: знают ли тут о его столкновении на Танаисе и стоит ли прятать излишки оружия или, напротив, все их держать наготове.

— Это простой досмотр, — определил приданный княжескому дракару опытный морич. — Будут смотреть, какой товар и нет ли у нас больных людей. Насчет военного найма лучше не говорить.

— Они что, целый день будут досматривать?

— По-разному бывает. Но обычно они не утруждают себя.

Дарник дал знак сигнальщику, и по всем лодиям принялись сбрасывать в море бочки с оружием. О том, чтобы представляться купцами из разных городов, было договорено заранее. Княжеский дракар вышел чуть вперед, дабы по его поведению флотилия видела, как ей действовать самой.

Биремы не имели мачт, были более приземистые и укороченные, чем те, на Танаисе, зато имели по две башенки с внушительными баллистами для стрельбы горшками с ромейским огнем. Дружные гребки двойного ряда весел сообщали им завидную скорость.

Одна бирема остановилась в стрелище от лодий, вторая на полстрелища позади первой, чтобы своим ромейским огнем прикрывать, в случае надобности, ее отступление. Дарник с похвалой отметил эту их предосторожность. Едва лодии убрали паруса, к дракару от передней биремы направилась лодка на двенадцать весел.