в ту ночь, когда мы раскладывали приглашения. Теперь все стало ясно. Я поняла, что короткий разговор с Беном тем же вечером касался именно Изобел.

В голове теснились вопросы без ответов. Кто она? Психопат действительно ее знает, или это было хитростью с целью разговорить меня?

Судя по враждебности, девушки уж точно ее знали. И еще как. Элли сказала, что она доставила им кучу проблем, но какого рода?

Если я начну расспрашивать Киару, она или захлопнется, как устрица, или разозлится. А вот Эшер Скотт может пролить свет на эту загадку. Только он объяснит, почему Киара и Элли так ее ненавидят. К тому же Изобел просила передать ему привет — вот и удобный случай задать пару вопросов.

Мы остановились у въезда во владения психопата. Бен и девушки пожелали мне доброй ночи и оставили у автоматических ворот. Я нажала на светящуюся красную кнопку и сообщила ему, что приехала.

И стала ждать.

Две минуты, три, пять… Нет ответа.

Тут я вспомнила о существовании нового телефона, который так ни разу и не включила за весь вечер. На экране я обнаружила два сообщения и пропущенный звонок от…

— «Мой мужчина»! — в ужасе вскрикнула я.

Нахмурившись, я открыла сообщения. И досадливо поморщилась, вспомнив лукавый взгляд Киары, которая брала мой телефон перед отъездом на вечеринку.

От «моего мужчины»:

> Невольница, надеюсь, ты не облажалась.

> Я купил тебе телефон, чтобы ты мне отвечала, кретинка.

В эту секунду ворота отворились. Я с облегчением вошла и через три минуты обнаружила психопата, который пялился на меня с балкона своей спальни. Не обращая на него внимания, я попыталась повернуть дверную ручку. Глядя на это, он издевательски хмыкнул.

Ладно, Элла. Главное, успокойся. Он мудак, ты же знаешь.

Как нетрудно было догадаться, входная дверь оказалась заперта. Я закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы усмирить порыв гнева, и отступила на несколько шагов.

— Джульетта, дверь открой! — саркастически бросила я.

— Почему ты не ответила на мои сообщения? — холодно спросил он.

Он это серьезно?

— Я весь вечер не включала телефон, — объяснила я, скрестив руки на груди. — Открывай, мне холодно!

— Ты облажалась, несмотря на мой запрет? — тем же тоном продолжил он.

— Узнаешь, если откроешь, — сообщила я и уселась в шезлонг у бассейна.

Увидев, что он ушел с балкона и скрылся в доме, я вздохнула. Снова придется спать на улице, потому что я не ответила на сообщения господина. Я раздраженно постукивала ногой, с нетерпением ожидая его возвращения.

Дул ветер, кожа покрылась мурашками. В мои планы не входило оставаться на улице, тем более что и платье не предполагало ночевку зимой под открытым небом.

— Откро…

Я не договорила — он швырнул связку ключей, и та приземлилась у самого края бассейна. Я на миг взмолилась, чтобы эта проклятая связка не упала в ледяную воду и мне не пришлось лезть за ней. Стуча зубами, я подбирала нужный ключ минут пять.

У меня вырвался вздох облегчения, когда дверь открылась. И тут я нос к носу столкнулась с психопатом, который ждал меня на лестнице в одних спортивных штанах и со стаканом в руке.

Я уничтожила его взглядом и закрыла за собой дверь, пока он спускался.

— Я хочу знать все.

Я двинулась в гостиную, вкратце описывая события вечера: знакомство с другими невольницами и Роми. Он слегка улыбнулся, и я поняла, что Роми сказала правду. Они действительно дружили.

Когда я договорила, он развернулся, собираясь подняться к себе.

— Кстати, одна женщина просила передать тебе привет, — сообщила я.

Психопат остановился и бросил через плечо вопросительный взгляд. Его лицо показалось мне очень уж суровым.

— Изобел Джонс, она…

Мышцы его полуобнаженного тела мгновенно напряглись, и я умолкла. Он так сильно сжал стакан, что я испугалась, как бы тот не лопнул.

Ох, не к добру это.

— Эше…

— Она с тобой разговаривала? — резко спросил он.

— Д-да… — ответила я, уже жалея, что произнесла это имя.

Он повернулся ко мне. Его пышущий злобой взгляд заставил меня судорожно сглотнуть. Нас разделял только диван. А вид психопата внушал мысль, что это не самая надежная защита.

Его самообладание таяло на глазах, и я задрожала.

— Что она тебе сказала?

Я молчала, не понимая, что вызвало его гнев. Я пугалась, когда он впадал в ярость, и уже достаточно изучила его, чтобы знать, что он столь же импульсивен, сколь непредсказуем.

— Что она тебе сказала, Элла? — повторил он, повысив голос и грозно надвигаясь на меня.

«Элла».

Он очень редко называл меня Эллой, и только в крайне серьезных обстоятельствах.

Приблизившись, он навис надо мной с угрожающим видом. Все зависело от того, что я скажу. Может, соврать? На это у меня не хватило мужества.

— Она говорила о сети…

— Не тяни, Элла, — еще больше разъярился он. — Что она тебе сказала?

Я в ужасе сглотнула. Он сделал глубокий вдох, закрыв глаза, и залпом допил виски. Его рука слегка дрожала. Он выглядел так злобно, что я окаменела, не в силах вымолвить ни слова.

— Да отвечай же, чтоб тебя! — заорал он.

Я вздрогнула и нервно выпалила:

— Что она сохранила очень хорошие воспоминания.

Достаточно было этой единственной фразы, чтобы он запустил стаканом в стену у входной двери с такой яростью, что я охнула от удивления.

Сейчас передо мной стоял Эшер, в котором кипел глухой гнев.

Его взгляд пронзал меня насквозь. Я не знала, что делать, и беспомощно разглядывала мелкие осколки стакана. Внезапно психопат вцепился себе в волосы. Дыхание стало тяжелым и прерывистым.

И тут его кулак врезался в книжный стеллаж. Психопат издал такой вопль ярости, какого я от него еще не слышала. Он бил снова и снова, разбивая в кровь костяшки пальцев.

Я видела, как он перевернул журнальный столик и все, что попало под руку.

Он больше не контролировал себя. Это было ужасно.

Он больше не был самим собой.

И он переломает себе кости, если я ничего не сделаю.

— Прекрати сейчас же! — закричала я, пытаясь оттащить его от стеллажей, служивших ему мишенью.

Но куда мне было тягаться с ним силой — конечно, удержать его я не смогла. Он остановился, только когда стеллажи рухнули. Он осыпал эту женщину всеми возможными оскорблениями, выплескивая накопившуюся ненависть. Затем опять сжал окровавленные кулаки, готовый бить снова и снова.

— Убирайся отсюда, Элла, — приказал он, не глядя на меня.

Его трясло. Трясло от ярости. Эта ярость, которую он загнал вглубь, вырвалась наружу от упоминания