Щеки Лаодики сначала покраснели, потом побледнели.

— Ты думаешь, Митридат спрятал его в коня… — прошептала она. — Но почему в коня? И есть ли вообще этот конь? Я никогда о нем не слышала.

— Это и убеждает меня, что камень там. — Грек обнял ее, проведя пальцем по вспотевшему лицу. — Ты его жена, зачем же скрывать от тебя, что он отлил из золота статую? Ты должна была первой узнать об этом.

Рассуждения показались ей логичными. Даже сейчас, когда Евпатор охладел к ней как к женщине, сестра-жена оставалась для него другом, и он поверял ей свои тайны. Может, лучше бы не поверял, или не все тайны. Неужели Митридат не понимал, что ей было неприятно слышать о его чувствах к Мониме, о том, как он долго добивался ее и как она решилась променять девственность на брачные узы.

— Может быть, коня не существует? — поинтересовалась женщина, пристально глядя на любовника. — Если я о нем ничего не знаю, откуда это известно тебе?

Пантелеймон хитро улыбнулся.

— Статую отливал известный скульптор Авделай, — пояснил он. — Твой муж взял с него слово, что ни один человек об этом не узнает. Авделай пообещал, но Митридат все равно убил его, наверное, догадался, что скульптор проговорился об этом жене. Авделай действительно проговорился, и Митридат уничтожил его семью, кроме дочери, которой в это время не было дома. Эта девочка приходится родственницей одному моему знакомому, и от нее я и узнал о коне.

Лаодика резко поднялась с любовного ложа, не стесняясь белой ослепительной наготы:

— Она сказала, где конь?

Пантелеймон покачал головой:

— Нет, она не знает. Ее отец часто и надолго куда-то уезжал, так что статуя необязательно в Синопе. А где она — должна узнать ты.

Лаодика дернулась, словно от удара сильного воина.

— Я? Но как это сделать?

Пантелеймон придвинулся к самому ее уху, опасаясь, что их кто-то услышит.

— Я скажу тебе, как найти одного врача. Он изготавливает яды. Думаю, твой супруг неуязвим для растительных ядов, а другие представляют для него опасность. Ты пойдешь к врачу и скажешь, что перед смертью твой муж должен сделать одно признание. Пусть изготовит такое снадобье, чтобы Митридат умер не сразу и раскрыл тайну.

Лаодику затрясло:

— Вряд ли у нас что-то получится, Пантелеймон. — Ее сочные, как у матери, губы подергивались. — Ты сам говорил, что ему дано предвидеть.

— Вероятно, не во всех случаях, — усмехнулся грек. — Иначе он давно бы убил тебя за измену.

Сочные, как наливные яблоки, груди женщины вздымались от волнения, голова слегка кружилась. Подумать только, если все это правда! Она избавится от Митридата, сядет на трон, прикажет убить его детей от новой жены и наложниц, чтобы никто не посмел скинуть ее с престола… Она будет сказочно богата. Исполнится ее мечта. Ей удастся то, что не удалось сделать матери и сестре.

— Я попробую, Пантелеймон, — твердо пообещала женщина. Любовник хмыкнул:

— Тогда не медли, ступай прямо сейчас.

— А ты расправься с той девчонкой, пока все Понтийское царство не узнало про коня, — буркнула Лаодика, надевая хитон. — И не затягивай.

Дивноморск, 2017

Когда несчастная очнулась, кашляя от пыли, она первым делом ощупала сумку. Картина была на месте, и это ее обрадовало, но пистолет, холодивший ладонь и неизвестно как там оказавшийся, напугал, и женщина отбросила его в угол, как гадюку, угрожавшую смертельным укусом.

— Господи! — Вытерев противный холодный пот, Красовская встала, нащупав шишку на затылке (она оказалась довольно болезненной), и направилась к двери, но та распахнулась перед ней сама собой, и Лариса нос к носу столкнулась с полицейскими. Худой, как цапля, майор прошествовал в гостиную на длинных ногах, отстранив женщину, и она попыталась прошмыгнуть на лестничную клетку, даже не подумав, что ей это не удастся. Плотный сержант с лицом бульдога схватил ее за руку:

— Куда это вы?

Он толкнул ее в гостиную, где майор, скорее всего, начальник группы, осматривал место преступления.

— Ваши документы? — визгливо обратился он к Ларисе. Она кивнула и достала паспорт, который всегда носила с собой.

— Пожалуйста.

Майор взял документ брезгливо, будто слизняка, и раскрыл, пробормотав под длинный искривленный нос:

— Значит, Лариса Александровна Красовская…

— Совершенно верно. — Женщина протянула руку за паспортом, но майор, похоже, не собирался его возвращать.

— Кто этот гражданин и за что вы его убили?

Она заморгала:

— Я? Да вы с ума сошли! Когда я сюда пришла, этот человек уже был убит.

— Так, значит. — Без дрожи в длинных пальцах, напоминавших щупальца, он достал из кармана рубахи покойника паспорт в красной затертой обложке, на которой красовался герб Советского Союза — наверное, хозяин ностальгировал по прошлому. — Значит, Павел Иванович Притула.

— Да, Павел Иванович Притула, — тупо повторила она, сознавая, что все делает неправильно.

— Вы его знали… — Майор не спрашивал, он констатировал факт.

— Да, то есть нет. — Красовская пыталась обдумывать каждое слово, но это ей плохо удавалось. Он сверлил ее взглядом, холодным, бесстрастным, без тени сострадания, и бедняжка поежилась. Похоже, для себя он все решил. Говорить что-либо бесполезно, нужно требовать адвоката. Но где она возьмет адвоката? Кажется, у Стаса был кто-то на примете. Но как его найти и чем платить? Нет, придется защищаться самой, только нужно собраться. Собраться, собраться…

— И да и нет, — сказала Лариса более твердо. — Этот человек собирался приобрести у меня картину Айвазовского, и сегодня мы должны были здесь встретиться. Он мне позвонил около пяти, и я впервые услышала его голос. До этого нам не приходилось общаться.

Полицейский прищурился. Глаза у него были болотного цвета, хитрые, бегающие.

— В первый раз пообщались, говорите? Как же он вам представился, что вы ему сразу поверили и понесли сюда Айвазовского?

— Он представился мне как известный коллекционер и даже сказал, что я могу найти о нем информацию в Интернете. — Лариса постепенно успокаивалась. В самом деле, существует презумпция невиновности, она не должна доказывать невиновность, пусть этот офицер с лисьими глазами докажет ее вину. — Спросил, оценивала ли я полотно, и предложил своего оценщика, даже назвал его по фамилии, но я, к сожалению, забыла. В шесть часов мы договорились встретиться, я взяла такси, приехала сюда и увидела… — она нервно глотнула.

— Значит, пришли и увидели, — ехидно заметил майор. — Тем не менее полицию не вызвали.