Слова застряли в горле, как кусок сухого хлеба. Хозяин ждал ее, удобно устроившись в кресле и положив перед собой альбом с репродукциями Айвазовского, но сказать или поторговаться уже не мог. В его широком лбу красовалась аккуратная красная дырочка, и кровь тонкой струйкой — она показалась Ларисе черной — самый ужасный цвет! — стекала на белоснежную рубашку. Судя по тому, что кровь не свернулась, его убили совсем недавно. Убили… Красовская зажала рот рукой, чтобы не закричать, не завыть, и чуткое ухо уловило едва слышный шорох за бежевыми портьерами, попорченными грязными пятнами. Ее охватил безумный, всепоглощающий страх, и женщина повернулась, чтобы убежать, позвать на помощь в подъезде с едким запахом, но что-то больно стукнуло ее по затылку, и она свалилась на пыльный, затоптанный ковер.

Синопа, I век до н. э.

Лаодика возлежала на супружеском ложе, без одежды, напоминая статую Афродиты: те же округлые формы, правильные черты лица, волнистые серебристые волосы, которые, как когда-то у ее матери, щадило время — в них не было седых прядей. Рядом с ней лежал один из военачальников ее мужа, Митридата Евпатора, и его друг Пантелеймон, грек, с греческим профилем: тонкий прямой нос плавной линией шел от лба, на переносице виднелся едва заметный изгиб. Черные, как вороново крыло, волосы были жесткими и густыми, верхняя губа изгибалась, делая лицо каким-то беззащитным и женственным. Однако Лаодика знала: более мужественного и кровожадного воина трудно найти во всем царстве. Разве что ее супруг смог бы помериться с ним этими качествами.

— Ты чувствуешь себя несчастной? — спросил любовник, проводя пальцем по ее округлому животу. — И я понимаю причину. Евпатор разлюбил тебя. Все свободное время он проводит с новыми женами и наложницами, а ты всегда одна. Кроме того, у тебя нет власти, которая полагается царице.

Лаодика усмехнулась и опустила ресницы. Все, о чем говорил Пантелеймон, было чистой правдой. Она отдала Митридату долгие пятнадцать лет, родила ему троих детей, старалась быть в курсе его дел и давала дельные советы. Благодаря ей ему удалось подчинить Тавриду. Сначала он вторгся в ее пределы будто бы для того, чтобы оказать помощь скифам, потом разбил их царя Палака, подавил рабский бунт, пленил царя Савмака. Конечно, не последнюю роль сыграл Диофант, его любимый полководец и исполнитель его воли. Но как бы то ни было, херсонесские и боспорские греки и скифы признали власть Евпатора и склонились перед ним. Тогда она радовалась его успехам, всячески поддерживала, но когда он выстроил в Тавриде, в Пантикапее, огромный дворец и стал проводить в нем почти все свое время, создав гарем из наложниц и женившись вторично, Лаодика вознегодовала. И этот человек обещал ей когда-то быть хорошим мужем? Это оправдывало ее супружескую измену, ведь как каждой женщине, ей хотелось, чтобы ее боготворили, восхищались ее красотой, а Митридат в последнее время ограничивался лишь подарками.

— Да, у меня нет ни власти, ни любви мужа, — горько призналась она, хотя не любила жаловаться, предпочитая переживать все невзгоды в одиночестве. Но сейчас так хотелось поплакаться на чьем-нибудь плече. — У меня много золота, даже слишком много, но мне оно не нужно. Неприятно сознавать, что ты перестала интересовать мужа.

— Да, золота у Митридата действительно горы, — согласился Пантелеймон. — Как-то он говорил мне, что осуществил давнюю мечту — заливать в глотки врагам расплавленное золото. Евпатор славится на весь мир такой своеобразной казнью.

Лаодика ничего не ответила: ее тонкая рука рисовала узор на белоснежной простыне.

— Ты сказала: у вас слишком много золота, — продолжал грек. — Известно ли тебе, что Митридат приказал отлить из золота своего любимого коня в полный рост?

Уголки рта женщины чуть дрогнули:

— Это неудивительно. Если человек ест и пьет из драгоценного металла, отчего же не использовать его еще в каких-нибудь целях?

Глаза Пантелеймона загорелись и стали похожими на два факела, зажженные в темноте.

— Значит, о коне он тебе ничего не говорил…

— В последнее время мы редко видимся. — Лаодика перевернулась на живот и провела рукой по волосатой груди любовника. — Да что мы все о нем? Дался тебе мой муженек. Поцелуй меня и обними покрепче.

— Подожди. — Он отстранил ее, и довольно грубо. — Дело в том, что я не зря спрашиваю тебя про коня. Ты согласна, что боги дали твоему мужу слишком много?

Царица вздрогнула:

— Ты имеешь в виду его таланты? Да, меня всегда они поражали. Знать все языки мира, обладать прекрасной памятью, силой Геракла, уметь всех перепивать и переедать за столом и предвидеть, как поступят враги. Я думала, что с Каппадокией у него ничего не получится, хотя сама посоветовала навестить нашу сестру, которая замужем за каппадокийским царем Ариаратом, и пообещать ей трон, если она избавится от мужа. Он так и сделал, сыграл на самолюбии и властолюбии нашей сестры, и та на встрече Митридата с ее супругом после того, как его обыскали телохранители Ариарата, незаметно сунула брату кинжал, которым он и заколол царя Каппадокии, посадив на престол своего племянника, тоже Ариарата.

— А потом ты, верная жена, предупредила старшую сестру, что Митридат не даст ей ни власти, ни денег, — усмехнулся Пантелеймон, почесывая грудь, заросшую густым черным волосом.

— Да, и она пыталась организовать заговор, но у нее ничего не вышло, — печально заметила женщина и вздохнула: — Он словно прочитал ее мысли. Теперь Лаодика в бегах, ее жизнь в опасности. Он сказал, что обязательно найдет ее и убьет, и я ему верю. Иногда мне кажется, Митридат обладает даром ясновидения.

Пантелеймон положил руку на ее горячее округлое бедро. Он был взволнован разговором, а эта женщина не вызывала в нем желания. Хвала богам, она не обладала в отличие от мужа его достоинствами, иначе давно поняла бы, что он с ней только ради выгоды. Он должен отыскать сокровище Митридата, а без ее помощи этого не сделать.

— Я уверен, что твой муж обладает таким даром, — сказал грек веско. — Евпатор когда-нибудь рассказывал, где провел семь лет изгнания?

Она покачала головой, блеснули серебром густые кудрявые волосы.

— Мы с матерью думали, что его прячет царь Армении Тигран. А потом я не спрашивала. Да какая разница, где он был?

— Разница есть, и очень существенная, — парировал грек. — Ты слышала что-нибудь об аспургианах?

Женщина дернула белым покатым плечом с ямочкой:

— Кажется, этот народ живет где-то на Кавказе…

— Да, он живет на Кавказе, — согласился Пантелеймон. — И, кроме военных талантов, владеет магией. Митридат семь лет пробыл у них, и Верховный жрец обучил его многому, а на прощание дал камень бессмертия, обменяв его на ваш династический перстень и наказав спрятать его в вещи, которую никогда никто не найдет, а если даже и найдет, не сумеет украсть. Думаю, благодаря этому камню Митридат имеет столько способностей. Если хочешь завладеть троном, нужно найти его.