– В таком случае царевич тоже «нахватался» бы.

– Верно… Может, какой талисман трогали? – недоумевал я. – Или специфический двигатель, оставшийся от Строителей?

Найденов чуть ли не мозгами скрипел, пытаясь все упомнить за прошедшие сутки:

– Нич-че не трогал… Никуда не падал… А этот артефакт, что Акиус зовется, поломан, как ты знаешь. Может, в сумме чего наслоилось? Разве что во время драки что-нибудь особенное прилетело?.. Или до нее?.. Не во время же секса с клайденой и ее подругой баронессой на меня благодать снизошла господня?

– Интригующе получится, если это так, – не удержался я от хмыканья. – Так что давай, беги вначале в госпиталь, там покрутись с полчаса. Потом опять ко мне с проверкой. Если прибавки резкой не получится – помчишься ублажать клайдену. Потом опять сюда!

– А ты что, прорываться сейчас не будешь? – пора-зился друг.

– Желательно выйти мне на свободу без драки, – стал я открывать ему все резоны. – Особенно в свете того, что придется разыскивать новые порталы, мне лучше не привлекать внимания к мирному и добрейшему художнику. Не думаю, что главный жандарм имеет ко мне какие-то претензии, пообщаюсь с ним, да и выйду на свободу с чистой совестью.

– Ладно, генералиссимус, тебе видней. А если вдруг мы разминемся как-то и невзначай?

– Вешаю на тебя вуаль Гимбуро и на царевича – тоже. Они заодно слегка прикроют ваше внутреннее отличие по расположению сердца. Только не давайте себя ощупывать целителям. Ну а если толщина стен помешает вас рассмотреть издалека и мы потеряемся, то встречаемся в замке графа Диялло. Раз уж вы там почетные гости покойного… идиота! – не удержался я от плохого эпитета, вспомнив, кто меня и как столкнул с карниза.

– Больше ничего не надо?

– М-м… Разве что при оказии передай одной даме вот такие слова и такую просьбу…

После чего назвал адрес и имя подруги Сюзанны, проговорил нужные фразы. Но только Найденов собрался уходить, как его и голосом поторопил приведший посетителей охранник:

– Уходим немедленно! Сюда Сток-Лир идет!

Окошко захлопнулось. Послышался топот ног большого числа людей и громкие раздраженные голоса. Что-то их слишком много. И с чего это они так агрессивно настроены?

Метнулся к столу, подмигнул напряженно прислушивающейся Сюзанне и, даже не вынимая ее осколок из пояса, прикоснулся к нему. И так получилось высосать из него накопленную энергию в количестве одного процента. Лепота! И в сумме у меня тридцать четыре процента накопилось!

«Смело мы в бой пойдем!..»

После чего, мысленно напевая бравурную песню революционеров, замер на месте и стал ждать дальнейших событий. Причем спокойно ждать, ибо уверенность в завтрашнем дне – имелась.

Судя по крикам из коридора, бывшему следователю преизрядно досталось за прогулки по тюрьме с посторонними. Главный жандарм орал, что вообще запретит любые посещения в это казенное здание, а разных любителей взяток и злостных нарушителей отправит работать в поле. Там же окажутся и всякие жирдяи, если не будут шевелиться должным образом.

«Какая муха его укусила? – подумалось мне. – Вроде вчера не выглядел самодуром. Хотя… может, у него кто из родных погиб во время последнего бедствия?..»

Окошко отдельно не открывали, сразу отперли дверь. За спиной у экселенса маячил десятник, со смутной, вроде как виноватой рожей. Топталось еще двое обильно вооруженных жандармов. Неужели меня арестовывать пришли? Точнее, переводить в общую камеру, как тут принято?

Но на меня Сток-Лир поначалу и не взглянул. Шагнул в сторону от двери. Ткнул пальцем в сжавшуюся Сюзанну:

– Перевести пока эту сударыню в первую камеру!

Тотчас один из рядовых ринулся к столу и попытался ухватить девушку за руку. Но та взвизгнула:

– Не прикасайся ко мне! – вскочила на ноги и заторопилась на выход. – Я сама!

С сарказмом глянув ей вслед, экселенс криво улыбнулся и подморгнул мне:

– Не любит, когда ее трогают? Как же у вас тут все сладилось?

– Да ничего, спасибо, поужинали отменно.

– Не о том спрашиваю, – нахмурился Сток-Лир. – Отработала она усиленное питание?

– Как можно? – сделал я самые честные глаза, на какие был способен. – Она же близкая фаворитка самого князя!

– Хм! Вот оно как получается… Пожалел, значит? Или испугался? – Видя мое непонимание темы, резко усилил давление голосом: – Тогда ответь мне на один вопрос: сам ты откуда к нам заявился?

Если он решил меня попугать, то у него, наоборот, получилось, я окончательно успокоился и решил покуражиться:

– А в чем, собственно, дело? Аль вина на мне какая?.. – так и хотелось добавить презрительное величание «боярин». Но здесь чужого слова не поймут, а аналогов в местном я не знал. Ибо экселенс весьма походил сейчас на главу разбойного приказа. Только шапки ему высокой не хватало да шубы с царского плеча.

Что-то в моем тоне он прочувствовал, потому что его брови озадаченно встали домиком. Но запугивать продолжил:

– А то ты не понимаешь, что тебе смертная казнь грозит?

– За что?! – Я даже икнул в искреннем возмущении. – За то, что Сюзанну не изнасиловал?

– Не строй из себя наивного лопуха! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Признавайся!

Я покорно кивнул, тяжко вздохнул и стал признаваться:

– Да… это правда. Не умею я… танцевать. Но разве за такое казнят? Разве меня не помилуют их сиятельства?

Теперь уже глаза главного жандарма опасно прищурились, превратившись в две амбразуры. И я почувствовал, что на меня воздействуют ментально. То ли усыпить пытаются, то ли силы воли лишить, то ли военную тайну выпытать. Знать бы еще, какую?

– Все дурачишься? – Голос у местного мага стал особенный, низкий, рокочущий, пробирающий до печенок. – А ведь жизнь твоя на волоске висит!

Меня это тоже не испугало, наоборот, стало веселей. Хотя на лице я и выдал маску обеспокоенности:

– Неужели меня отравили завтраком? И вы мне сейчас не дадите противоядия?.. Но так нечестно! И опять-таки, за что меня травить? Кому я любимый мозоль оттоптал?

Экселенс сплюнул на пол со злости и дал волю своей досаде:

– Ну что ты за гайчи такой?! На любой мой вопрос своими двумя отвечаешь! Да только за это убить имею полное право!

– Но ведь до сих пор не убили? – последовали от меня логические выкладки. – Значит, я для чего-то нужен? А запугивают меня для чего? Неужели чтобы стал более сговорчивым?

– Если бы и так?

– Так я со всем усердием, ваше строжайшество! – воскликнул я, разводя ладони в стороны. – Только скажите, что надо делать, куда идти, кого рисовать? Усегда готов!