Чем глубже я погружалась в фандом «Сверхъестественного», тем больше меня поражала всеобщая доброта. Я нашла добрых людей там, где моя община говорила мне, что их не существует. Я нашла безопасное сообщество, которое поддерживало и верило в меня. Знаменитости/актеры, которые имели власть в этом фандоме, сознательно использовали ее для доброты. Просмотр видео с конвенций и гэгов со съемок помогал мне смеяться в темные дни, когда я уже разучилась делать это без страха. Баловство Миши научило меня не относиться к жизни так серьезно, даже если мое прошлое было темным. Затем Джаред начал свою кампанию «Всегда продолжайте бороться». Моя сестра тоже подсела на это шоу, и, когда я поделилась с ней информацией о кампании Джареда, это дало нам возможность поговорить о борьбе с депрессией, тревогой и суицидальными мыслями с тех пор, как мы покинули общину. Мы стали заканчивать наши разговоры, спрашивая друг друга: «Ты будешь продолжать бороться?» – «Да, я буду продолжать бороться». Мы обе купили футболки кампании.

Затем в 2015 году была Конвенция в Сиэтле, и я готовилась к встрече с мальчиками, пытаясь подобрать слова, чтобы донести до них, как много они для меня значат. В конце концов я получила возможность встретиться с Джаредом в субботу перед фотосессией. Я рассказала ему укороченную версию этой истории и поблагодарила за работу над этим сериалом и за его кампанию. На следующий день мне удалось оказаться в конце очереди на фотоопы, поэтому я получила несколько дополнительных секунд с Джаредом и Дженсеном. Джаред запомнил меня со вчерашнего дня (УРА-А-А!!!!), поэтому я кратко объяснилась с Дженсеном. Он обнял меня одной рукой и крепко прижал к себе. После того как Крис сделал снимок, Дженсен наклонился ко мне и сказал: «Спасибо тебе». Я вышла из комнаты, дрожа от благодарности и счастья. Я чувствую, что они теперь небольшая (читай – огромная) часть моей семьи и как будто они мысленно поддерживают меня, пока я продолжаю бороться за себя.

Порой, когда у меня бывали тяжелые дни или я просыпалась ото сна о прошлом, я смотрела на эту фотографию и говорила себе: «Ты сбежала. Мы вытащили тебя оттуда». И я начинала дышать более свободно. Я буду смотреть на лица мальчиков, полных гордости и решимости защитить меня, и я сама стану немного храбрее. И я буду смотреть на свою собственную улыбку чистого счастья и помнить, что хорошие вещи все еще случаются.

Когда Джаред объявил о своей второй кампании с футболкой «Лось и белка», я находилась на мели из-за аспирантуры и была ужасно подавлена, что не смогла ее купить. Я связалась с подругой, с которой познакомилась на SeaCon, она занималась организацией покупки футболок для тех, кто пока не мог себе этого позволить, и я попросила включить меня в этот список. Она знала мою историю и то, почему это было так важно для меня, поэтому тут же попросила приобрести для меня футболку. Во время этого опыта я осознала, что в детстве моими были только школьная форма и церковная одежда, а любая другая одежда была передана по наследству, потому что большая часть денег семьи шла в общину. Вдобавок ко всему на некоторых мероприятиях детей заставляли носить футболки с надписью, что мы – будущие участники взрослых программ общины. У меня никогда не было одежды, которая выражала бы меня и мою личность. И конечно же, ничего из той одежды не говорило о том, что я и мое тело принадлежат только мне. Футболка, которая одновременно выражала мои интересы и поощряла меня бороться за себя, владеть своим телом, – это глубокий и дорогой подарок. Футболка кажется такой мелочью, но очень напоминает линию жизни. Каждый раз, когда я надеваю одну из своих футболок, я вздыхаю с облегчением. Я владею собой, я имею право любить то, что люблю, и я могу продолжать бороться за себя.

В день рождения Джареда прошлым летом, через пять лет после переезда моей семьи из общины, мой отец неожиданно позвонил и извинился за то, что я была воспитана там. Он ждал моего прощения, а я сидела на полу и плакала, я смогла его простить. Казалось очень символичным, что это случилось в день рождения Джареда, как будто он каким-то образом был к этому причастен. Словно к моей борьбе за свое спасение, присоединилась и моя семья. И Семья «Сверхъестественного» теперь тоже является частью этой борьбы.

На SeaCon в 2016 году я снова пообщалась с Джаредом, когда получала его автограф на нашей прошлогодней фотографии. Он вспомнил меня, хотя прошел уже год! Джаред взял меня за руки и спросил, как я себя чувствую. Я рассказала ему о «целительном» звонке отца в день рождения Джареда и поблагодарила за то, что он был с нами, даже на расстоянии поощряя меня бороться за себя и здоровье моей семьи. Когда он держал меня за руки и слушал, мы оба плакали от того добра, которое проявилось всего за два года, что я была частью этого фандома. Перед уходом я сказала ему, что горжусь им, на что он просто с легкой улыбкой ответил: «Я тобой тоже!» Разве не забавно, что иногда ты чувствуешь потребность плакать от радости, а не от печали?

У меня есть множество других историй об этом пути, а также о дружбе, выкованной на конвенциях и через GISHWHES, но вот чем я поделюсь здесь: этот сериал спас и изменил мою жизнь во многих отношениях. Его истории и герои помогли мне держаться в темные дни, верить в то, что я хорошая и заслуживаю борьбы за себя, потому что если мальчики могут, то и я смогу. Фандом показал мне сообщество, которое может быть добрым, и щедрым, и полным смеха. Актеры показали мне, как играть и как бороться за себя. Это как та строчка из серии «Фанфики»: «В “Сверхъестественном” есть все! Жизнь, смерть, воскрешение, искупление. Но самое главное – семья». Я обрела это все, будучи частью этой семьи.

Фраза на моей татуировке «non timebo mala», или «не убоюсь зла», взята из 23-го библейского псалма. То, что не входит в мою татуировку, но подразумевается в каждом дюйме моего рассказа, – это вторая часть фразы: «ибо ты со мной». Не убоюсь зла, ибо ты со мной. Я не буду бояться, потому что я не одинока. У меня есть семья, которая не ограничивается кровными узами.

12 марта 2013 года.

«Как ты себя чувствуешь?» – прочитала я сообщение в окне чата. «Бывало и лучше, – дипломатично ответила я. – Хотя бывало и гораздо хуже».

«Ты хоть немного поспала прошлой ночью?» — написала Шина, моя лучшая подруга, служившая в Форт-Гордоне, штат Джорджия. Мне не нужно было слышать ее голос, чтобы прочесть беспокойство в ее словах.

«Немного». Опять же дипломатично, потому что я знала, как она волнуется. Но правда заключалась в том, что прошлой ночью мне было так больно, что заснуть было невозможно. Как бы то ни было, я чувствовала себя лишь немного лучше, проспав до двух часов дня, и проснулась только потому, что поставила будильник. В то время я жила в Аризоне, и трехчасовая разница во времени (у Шины вперед) мешала нам «тусоваться» в мои рабочие дни. В тот день я заболела, была слишком уставшей, меня тошнило и не было сил, чтобы вылезти из постели. Не говоря уже о том, чтобы перевязывать пятидесятикилограммовые тюки сена, чистить двадцать конских стойл и восемьдесят четыре лошадиных копыта, и все это на улице при температуре больше тридцати градусов.