Через десять дней я полетел домой с предупреждением, что большая высота может вызвать еще один тромб. Самый страшный перелет в моей жизни, но он не причинил мне вреда. Мне посоветовали пройти курс интенсивной логопедии, и я работал с командой врачей в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Тем временем электронные письма и поддержка продолжали поступать. Фанаты узнали о происшедшем и через письма и сообщения передавали свои теплые пожелания. От моего имени были сделаны пожертвования в общество сердца и инсульта. Я много молился. И тут стали происходить чудеса.

Накануне Дня благодарения УЗИ показало, что моя поврежденная сонная артерия снова полностью функционирует. Доктор из Калифорнийского университета был в восторге. Это избавило меня от невыносимых таблеток для разжижения крови. Но мне говорили, что случившееся невозможно.

– Ну, – сказал врач, – все возможно.

Моя способность запоминать слова в тот момент составляла около 50 процентов, и у меня развилось сильное нарушение речи из-за повреждения нерва, когда расслоилась артерия. Многие говорили, что нерв может никогда не зажить. На самом деле в Канаде говорили, что ранее не встречали ничего подобного. Затем я нашел исследования, где описывалось, что такое происходит примерно у одного из миллиона выживших после ишемического инсульта. Так что из пяти миллионов человек, у которых случился ишемический инсульт, я был один на миллион. О, какая удача!

В феврале 2014 года у меня был последний прием у логопеда. Я был на уровне примерно 90 процентов. Позже в том же месяце мне предстояла последняя встреча с доктором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Он полностью осмотрел меня и сказал: «Иди и живи своей жизнью». К марту того же года мой язык снова полностью функционировал. Дефект речи исчез.

Я не уверен, по какую сторону баррикад я стою, когда речь заходит об институте религии. Но я действительно верю в дух и исцеляющую силу энергии и любви. Это не случайно, что я полностью исцелился. Поддержка от моей семьи, друзей, Семьи «Сверхъестественного» и фанатов была экстраординарной. Иметь такую преданную группу людей, которые знают о твоем существовании, – это невероятно, но еще более невероятно – знать, что они заботятся о тебе. Им действительно не все равно. Это невероятно восхищает.

Я до сих пор не знаю, какова была цель всего этого и что мне с этим опытом делать. Я только знаю, что это навсегда изменило мою жизнь. Она всегда будет со мной. Самый заметный результат, который я получил, – это любовь от каждого, кто протянул руку. И особенно от тех, кто был рядом, хотя легко мог бы отказаться от помощи мне: Мэнди и Джен, Джен Грегори, Миша и Дженсен, мой друг Брюс и Дон, брат Молли, который тоже прилетел, чтобы помочь. Я благодарен врачам и медсестрам – первоклассным специалистам – в больнице Святого Михаила в Канаде, врачам и терапевтам здесь, в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и научном медицинском центре Седарс Синай, которые были заботливы и педантичны. И конечно, моей жене Молли, чья непоколебимая любовь – причина моего существования.

Но самым лучшим был Ричард Спейт-младший, он буквально спас мне жизнь. Весь счастливый исход – результат его чуткости, когда он позвонил мне и понял, что что-то не так. Теперь мы смеемся и говорим, что это потому, что он никогда не видел, чтобы я отказывался от пива. Но на самом деле он просто действительно понимает меня. Мы стали друзьями благодаря «Сверхъестественному», и наша дружба становится только крепче с годами. Теперь мы связаны на всю жизнь. Он великий человек, добрый и щедрый (под шутливым фасадом), и мне повезло, что мы знакомы.

Эта история могла закончиться по-другому. Рич мог бы не позвонить мне, и я бы, наверное, отключился и, возможно, умер. Наша больница просто не оказалась бы одной из лучших в Торонто по инсульту. Моя жена не пересекла бы границу без паспорта, просто благодаря доверию офицера, с которым она разговаривала. Это лекарство могло бы убить меня. Моя артерия, возможно, никогда бы не зажила; мой язык, возможно, никогда бы больше не стал функционировать снова.

Возможно, мне все-таки повезло.

И последнее. Я должен ответить на один вопрос. Он вертелся у меня на кончике языка с той самой конвенции в Торонто: моя свадьба была в Блумингтоне, штат Иллинойс. Было около 37 градусов и влажно так, что только жители Среднего Запада могут оценить это. Смокинги буквально отслаивались с гостей, как обои. Бабушек торопили в единственную комнату с кондиционером. Подружки невесты потели, как бегуны на длинных дистанциях. Мы все были молоды и наивны. День, возможно, был хаотичным и неуклюжим, но он был идеальным.

12 августа 1995 года.

Еще совсем недавно я считала себя среднестатистической женщиной средних лет, матерью двоих детей. Конечно, кто-то, узнав про мою жизнь, может назвать меня мамочкой-наседкой (не то чтобы я настаиваю на этом прозвище), но в целом я считала себя довольно обычной женщиной, которая встает утром, чистит зубы, расчесывает волосы и собирает детей в школу. Я гоняю по городу на своем минивэне, напевая свои любимые мелодии, выполняя обычные для матери задачи: сначала кофейня (я имею в виду приоритеты), продуктовый магазин, почта и т. д. Затем, конечно, есть моя работа не-мамы, на полную ставку с девяти до пяти (эта должность – в промежутках между работой мамочкой и домохозяйкой). Наконец, я возвращаюсь в школу, чтобы забрать детей, приготовить ужин и уложить их спать, чтобы завтра начать все сначала. Похоже на «День сурка», правда?

По крайней мере, такова была моя жизнь до сентября 2014 года, когда мне позвонил хирург и сообщил, что у меня редкая и смертельная форма рака.

Какое отношение все это имеет к «Сверхъестественному» и фандому, спросите вы? Пожалуйста, позвольте мне объяснить.

Я открыла для себя мир научной фантастики и фэнтези в свои славные дни представителя поколения X. «Секретные материалы» начали показывать в 1993 году, и с тех пор мой вкус к телевизионным программам мало изменился. Интернет тогда был еще в зачаточном состоянии. В то время существовал AOL (который практически и был интернетом – это была штука, где нужно было набрать номер, если ты собирался с кем-то связаться, чтобы войти в систему и установить соединение). Долгими вечерами я сидела перед гигантским ослепляющим экраном, щелкала модемом и болтала с единомышленниками по «Секретным материалам» на расстоянии многих миль друг от друга. И все же мы все были связаны с помощью этой новой технологии (а под «болтовней» я подразумеваю бодрствование до трех часов ночи в обсуждении Малдера и Скалли, последней серии и теории заговора: по сути, рождение онлайн-фандома).

Неудивительно, что после премьеры «Сверхъестественного» в сентябре 2005 года я снова каждую неделю не отрывала глаз от телевизора. Середина 2000-х годов стала для меня началом новой эры: я училась в колледже, была незрелой и жаждущей учиться – совсем как мои любимые мальчики Винчестеры, Дин и Сэм. Серия за серией, год за годом по мере того как мальчики росли и менялись, росла и я. Сериал был приятным, сценарий интересным – и совсем не мешало, что актеры были симпатичными. Я поняла, что прониклась им. По мере того как сменялись времена года и мы менялись из года в год (мальчики и я), моя страсть к фандому все возрастала. Но еще никогда меня не тянуло к нему сильнее, чем в тот год, когда мне поставили диагноз. Потому что после звонка хирурга мой мир разбился вдребезги.