— Наша история — очень древняя, — продолжал Горимнеумолимо. — Хотите послушать?

Попавшаяся на собственный крючок, Се'Недра только беспомощнокивнула.

И Горим начал:

— «В начале дней, когда своевольные боги соткали нашмир из тьмы, в тиши небес обитал дух по имени Ал…»

В полном отчаянии Се'Недра поняла, что он намереваетсяпересказать ей всю книгу. Однако, когда первая досада прошла, она почувствовалав словах Горима странное очарование. Даже себе она не призналась бы в том, кактронул её призыв Горима к бесчувственному духу, явившемуся ему на Пролге. Чтоэто был за человек, посмевший обвинять бога?

Слушая, она уголком глаза увидела какое-то сияние. Онаскосила глаза что-то светилось в массивной стене, однако иначе, чем свисающие спотолка хрустальные шары.

— «… Тогда возрадовался Горим, — продолжалстарик, — и нарек то высокое место Пролгой, что значит Святое Место. Ипокинул он Пролгу, и вернулся…»

— Яа! Гарах тек, Горим! — Голос, произнесший этислова, был исполнен возмущения.

Се'Недра оглянулась, чтобы взглянуть на вошедшего. Как всеалгосы, он был мал ростом, однако казался почти уродом из-за непропорциональношироких плеч. Нечесаные бесцветные волосы торчали в разные стороны. Его кожанаякуртка с капюшоном была заляпана грязью, большие черные глаза горелифанатизмом. За спиной толпились человек пятнадцать алгосов. Они всем своимвидом выражали возмущение. Фанатик в кожаной куртке продолжал изливать гневнуюхулу. Горим нахмурился, но стойко выслушивал нападки. Подождав, пока фанатикостановился перевести дыхание, старец обернулся к Белгарату.

— Это Релг, — сказал он извиняющимсяголосом. — Теперь ты видишь, о чем я говорил. Убедить его в чем-нибудьпросто невозможно.

— Зачем он нам сдался? — спросил Бэйрек, явнораздраженный поведением вошедшего. — Он даже не знает цивилизованногоязыка.

Релг сверкнул на него глазами.

— Я знаю твое наречие, чужак, — произнес он снеописуемым презрением, — но предпочитаю не осквернять священные пещерыего нечистым звучанием. — Он опять повернулся к Гориму. — Кто далтебе право говорить слова священной книги иноверцам?

Мягкие глаза Горима стали немного жестче.

— Я думаю, этого довольно, Релг, — твердо сказалон. — Какую чушь ты внушаешь в дальних галереях этим простакам — твоедело, но что ты говоришь в моем доме — мое. Я по-прежнему Горим — корольалгосов и не обязан отвечать тебе. — Он посмотрел на возмущенные лица тех,кто пришел с ревнителем. — Это не общее собрание, — сказал онРелгу. — Сюда призвали тебя, а не их.

— Они пришли проследить, чтобы ты не причинил мневреда, — упрямо отвечал Релг. — Я говорил правду о тебе, а властьимущие боятся правды.

— Релг, — сказал Горим ледяным тоном, — тыдаже вообразить себе не можешь, сколь безразлично мне все, что ты обо мнеговоришь. Отошли их — или мне отослать?

— Они тебя не послушают, — фыркнул Релг. —Они подчиняются мне.

Глаза Горима сузились. Он встал. Потом он заговорил сприспешниками Релга на алгосском. Се'Недра не понимала слов, да это было и ненужно. Она тут же узнала повелительный тон, какой никак не ожидала услышать изуст благообразного Горима. Даже её отец не посмел бы так говорить.

Люди за спиной Горима опасливо переглянулись и попятились.Горим отрывисто бросил последний приказ. Приспешники Релга обратились вбегство.

Лицо фанатика исказилось гримасой гнева. На мгновениепоказалось, что он прикажет им остаться, но в последнюю секунду он передумал.

— Ты слишком далеко зашел, Горим, — сказал онугрожающе. — Эту власть нельзя тратить по пустякам.

— Власть эта — моя, Релг, — отвечал Горим, —и я решаю, когда ею воспользоваться. Ты вздумал противостоять мне на почвевероучения, и я должен был напомнить твоим приспешникам — и тебе, — кто ятакой.

— Зачем ты призвал меня сюда? — спросилРелг. — Присутствие этих иноверцев оскверняет мою чистоту.

— Мне нужна твоя помощь, Релг, — отвечал емуГорим. — Эти чужестранцы готовятся к сражению с древним врагом, самымокаянным из всех. Судьба мира зависит от успеха их предприятия, и ты должен импомочь.

— Что мне мир? — Голос Релга был исполненпрезрения. — И что мне увечный Торак? Ал хранит меня. Я нужен ему здесь ине выйду из священных пещер, чтобы осквернить себя обществом бесстыдныхиноверцев и чудовищ.

— Весь мир будет осквернен, если Торак воцарится внем, — сказал Белгарат. — А если мы проиграем, Торак воцарится.

— Но не в Алголанде, — возразил Релг.

— Мало ты его знаешь, — прошептала Полгара.

— Я не выйду из пещер, — упорствовал Релг. —Близится рождение дитяти, и я избран, дабы явить его алгосам и наставлять,доколе он станет Горимом.

— Очень интересно, — сухо заметил Горим. — Икто же сообщил тебе о твоем избранничестве?

— Ал говорил со мной, — объявил Релг.

— Странно. Обыкновенно пещеры вторят голосу Ала. Всеалгосы слышали бы его.

— Он говорил в моем сердце, — быстро ответил Релг.

— Как-то непохоже на него, — кротко сказал Горим.

— Все это несущественно, — вмешалсяБелгарат. — Я предпочел бы, чтобы ты пришел к нам добровольно, Релг,однако волей или неволей ты к нам присоединишься. Так повелевает сила, всравнении с которой мы все — ничто. Можешь спорить и отнекиваться, но когда мывыйдем отсюда, ты пойдешь с нами.

Релг брызнул слюной.

— Никогда! Я останусь здесь, чтобы служить Алу идитяти, которое станет Горимом Алголанда. А если вы попытаетесь меня принудить,этого не допустят мои последователи.

— Зачем тебе этот слепой крот, Белгарат? — спросилБэйрек. — Он будет нам только лишней помехой. Я заметил: те, ктобеспрестанно кичатся своей святостью, оказываются очень плохими спутниками. Ичто он может сделать такого, чего не мог бы я?

Релг уничижительно глянул на рыжебородого гиганта.

— Большие люди, которые широко раскрывают рот, редкобывают умны, — сказал он. — Смотри внимательно, волосатый. — Онподошел к стене. — Это ты можешь? — спросил он и медленно погрузил рукув стену, как если бы это была вода.