— Конечно, мы же его с собой не взяли.

— Детка, это точно твоя квартира?

— Ты же видел, здесь Сашка, значит, моя.

— А мебель здесь есть? Меня очень интересует диван.

— Иди прямо. Он там.

— Да? Я пошел.

Стас отправился в гостиную, чем-то загрохотал там, раздалсятяжкий стон, и все стихло. Я глубоко вздохнула и потратила остаток сил на то,чтобы добраться до ванной. Сунула голову под холодную воду, охнула и замерлатак на некоторое время.

Когда я вошла в гостиную. Стас спал, так и не добравшись додивана, скромно лежал рядом с ним, время от времени вздрагивая. Я легонькопнула его ногой. Если он и был жив, то совсем чуть-чуть. Я наклонилась итщательно его обыскала. В бумажнике водительское удостоверение, кредитныекарточки, карта гостя из отеля. Все это меня интересовало мало. Копиясвидетельства о смерти, надо полагать, почившей бабушки. Кончина ее произошлатридцать лет назад. Я потерла нос, вернула человеку его бумажник и продолжилаобыск. Карманы пусты, оружие отсутствует, газового баллончика и то нет, должнобыть, рассчитывает на свою недюжинную силу. Впрочем, всерьез я и не надеяласьчто-нибудь найти.

Я задрала его рубашку, на левой лопатке родинка отсутствует,зато есть рубец, совсем крошечный, я бы его не заметила, если б не искала стольвнимательно.

— Неплохо, — решила я, похлопав его по плечу, ипошла наверх. После такого количества водки временное прояснение в мозгах врядли надолго, надо успеть добраться до кровати. Сашка вертелся возле лестницы, яподхватила его на руки и поцеловала в нос. — Ты гениальная собака, я тебяобожаю.

Гениальная собака фыркнула и отвернулась.

Утро выдалось до того скверным, что и вспоминать не хочется.Я утро, в принципе, не люблю, а здесь и вовсе не хотелось просыпаться. Головустянуло тугим обручем, язык не помещался во рту, мучила жажда, налицо были ипрочие симптомы похмелья. Сашка лежал рядом и глядел на мои страдания безмалейшего намека на сочувствие:

— А где наш гость? — спросила я и прислушалась.

Вроде бы кто-то ходит внизу, но подняться и проверить, такли это, сил не было.

Вдруг шаги раздались совсем рядом, и в дверь постучали. Онатут же открылась, и очам моим предстал Стас в белом халате Тагаева (тому он,кстати, достался по наследству от Деда), босиком и с подносом в руках, накотором стояла чашка кофе и запотевший стакан с апельсиновым соком.

— Ох, — простонала я и потянулась к стакану.

— Не торопись, — посоветовал Стас, пристраиваясьна краешке кровати. — Ну что, теперь лучше?

— Не особенно.

— Выглядишь ужасно.

— Спасибо, ты тоже красивый парень.

Я стала пить кофе, а он улыбался, глядя на меня. Кстати,выглядел он неплохо. Успел побриться и принять душ, пахло от него кофе и моимшампунем.

— В холодильнике есть водка. Продолжим?

— С ума сошел, — дернув плечами, ужаснулась я.

— А как же запой?

— Он был вчера.

— Обещала экстрим, и что? Это все, на что тыспособна? — Он взял из моих рук пустую чашку, подвинул Сашку и устроилсярядом со мной, сунув под спину подушку и сложив руки на груди. — В доме полномужских вещей.

— Тебя предупреждали: я подружка мафиози.

— И где он сейчас?

— В тюрьме.

— Надолго?

— Надеюсь, что нет.

— Глупо спрашивать, что он там делает.

— Да уж.

— Поэтому я спрошу по-другому. Во что ты вляпалась?

— Не я, он.

— За что тебя выгнали с работы?

— За то, что он вляпался.

— Ага. Все более-менее ясно. Можно я тебяпоцелую? — весело спросил он..

— С какой стати?

— Странно лежать рядом с женщиной, ничего не делая.

— Ну так пойди и приготовь еще кофе.

— Тебе не нравится секс по утрам?

— У меня по утрам депрессия. А еще дружок-мафиози,который разрежет тебя на куски.

— Он же в тюрьме, — обиделся Стас. — Есличестно, я просто хотел сделать тебе что-нибудь приятное. Чтобы ты смотрела нажизнь оптимистичнее.

— Я пытаюсь. А с чего это вдруг такая забота обомне? — насторожилась я.

— Видишь ли, детка, у нас проблема. Я бы даже сказал,две проблемы.

Я вскочила, набросила халат, Стас ткнул пальцем в пол и милосообщил:

— Это внизу.

Я бегом спустилась по лестнице. В холле спиной друг к другусидели два дюжих молодца, связанные какой-то грязной веревкой. На лице одногоздоровый синяк как знак несогласия с чужими намерениями. Рот у обоих заклеенскотчем. Парней я узнала, это они вместе с Григорием пытались внушить мне мысльне вмешиваться в расследование. И что? Сидят в моем холле и готовятсярастерзать Стаса при первой же возможности.

— Ох, горе горькое, — вздохнула я, устраиваясь накорточках рядом с ними. — Давно сидят? — обратилась я к Стасу.

— Еще темно было. У обоих пушки в наплечной кобуре. Вонлежат на консоли.

— Чего тебе не спалось-то?

— Они шумели.

— И ты решил вступиться за мою честь и достоинство?Боевиков насмотрелся или у тебя врожденная тяга к мазохизму?

— Что, все так плохо? — нахмурился он.

— Хуже не придумать.

Я повернулась к связанному парню, сорвала скотч и услышаланесколько выражений, которые здесь повторять ни к чему.

— Если я спрошу очень вежливо, — пропустив мимоушей все вышеизложенное, поинтересовалась я, — вы ответите, что вампонадобилось в моем доме?

— Я тебя, сука, на куски разрежу, — пообещалповерженный враг, обращаясь к Стасу.

— Значит, не ответите, — сокрушенно заметила я.

— Это ты Тимура подставила, — не унималсяпарень. — Ну, подожди…

— Тимур — это твой друг мафиози? — проявил любопытствоСтас.

— Точно. А это, как ты понял, его друзья.