— Ага. Поэтому он сидел в «Пирамиде» до половинытретьего ночи, пил водку стаканами… Кстати, бармен утверждает, что он выпил заполтора часа две бутылки «Абсолюта» в формате 0,75, то есть полтора литра,закусывая куревом.

— Он не курит.

— Закурил. Отправляясь с убиенной, хватил стакан надорожку. Правда, это был коньяк. Бармен такого за всю свою семнадцатилетнююкарьеру не видел, а от Тагаева просто ничего подобного не ожидал. Общеизвестно,что парень он у нас очень сдержанный и малопьющий. Так что «ничего» на правдусовсем не похоже, ты уж извини.

— Вешняков, отстань, а? Без тебя тошно.

— Значит, выяснили отношения?

— Выяснили.

— Выяснили?

— Слушай, ты так говоришь, как будто это я во всемвиновата.

— А кто, по-твоему?

— Да-а, — протянула я, отворачиваясь к окну.

— Ты его любила? Нет. Но отшивать не стала и дажеохотно использовала его любовь в личных целях. Чего молчишь? Ты о чем думала,когда согласилась жить с ним?

— О здоровье. Меня тоже посещают мысли о продолжениисвоего рода, надо же обеспечивать Деда свежими избирателями.

— А ты никого попроще найти не могла? В городе что, вмужиках недостаток? Тебе Тагаев понадобился?

— У вас с Лялиным не допросишься…

— Ольга, Тимур мужик непростой, и характер у него несахар. А тут ты. Нашла коса на камень. Оно бы и ничего, утряслось, да ты упорноне желаешь его любить. Я вот, честно скажу, опасался, как бы он тебя того… подгорячую руку. Но так как бегала ты жива-здорова, стало ясно, все еще хуже.

— Хуже, что бегаю?

— Хуже, что справиться с собой он не может, послатьтебя к чертовой маме или в самом деле голову оторвать. Очень ему веселопонимать такое. А теперь и вовсе…

— Ага, я сейчас заплачу. Так жаль беднягу. Напился дочертиков и вляпался по полной программе, как последний лох, хотя должен былзнать, что Дед в ответ на его выкрутасы сложив руки сидеть не станет.

— Вот именно. И теперь ты полезешь его выручать, непотому что… справедливость будешь восстанавливать.

— А ты что хотел?

Вешняков посмотрел на меня и вздохнул.

— Я — ничего, а вот чего он хочет, понимаю прекрасно.Ты, Ольга, где-то умная, а где-то дура дурой. Вот если бы ты скандал устроила,«скотина ты безмозглая», — запричитал он, — «я дома валерьянку пью, аты с какой-то бабой», но тебе ведь по фигу, где он и с кем. Ты начнешь деловитозадавать вопросы, точно следователь.

— Ты это серьезно? — нахмурилась я.

— Не лезь к нему. Это я серьезно.

— Я ему такой скандал устрою, — сквозь зубысказала я. — Мне б его только вытащить.

— Попробуем, — вздохнул Вешняков.

— Не слышу оптимизма в голосе.

— Он сдулся. Сегодня на совещании Кириллов был весьмалаконичен: дело ясное. Как в народе говорят: «Сколько веревочка ни вейся…»

— Думаешь, кое-кто постарается воспользоватьсяситуацией?

— Не кое-кто, а Дед. Не то бы Кириллов от комментариеввоздержался, у него всегда хвост по ветру.

Вот тут я испугалась по-настоящему. Не того, что сказалАртем, не в первый раз мне приходилось делать что-то вопреки желаниям Деда,меня напугал тон, которым это было сказано.

— Вешняков, — всхлипнула я. — Ты мне,поможешь?

— Само собой, куда мне деться?

— Если Дед…

— Не впервой. Чего нос повесила? Прорвемся. Поеду кЛялину, надо кое-что обсудить. А ты отправляйся спать, смотреть на тебя тошно.

Рядом с моей машиной стоял здоровенный «Навигатор», возле негозамерла компания из четырех мужчин. Одного из них я не раз видела с Тагаевым,правда, имя его точно не помнила. Кажется, Григорий. Оставшиеся три удальцамогли быть кем угодно, но, скорее всего, были обыкновенными бандитами.

— Ольга Сергеевна, — позвал Григорий, когда я ужесобиралась сесть в машину.

— Слушаю вас, — мысленно вздохнув, ответила я.

— Тимур Вячеславович просил передать…

— Я разговаривала с его адвокатом.

— Это хорошо, — кивнул парень. — Значит, вывсе поняли?

— Не уверена, — усмехнулась я.

Это очень не понравилось рослому блондину.

— Короче, так, ты в наши дела не суешься. Трудись всвоей администрации, бумажками шурши.

— Вас зовут Григорий? — перебила я, обращаясь ктому, кто, похоже, был у них за старшего.

— Зовут.

— Можно на пару минут.

Мы отошли на несколько шагов в сторону.

— Тимур, должно быть, недооценивает сложность ситуации.

— Это вряд ли, — возразил Григорийспокойно. — Просто он не хочет, чтобы во все это вмешивались вы.

— Послушайте…

— Нет, это вы послушайте. Я передал то, что он просил.И, надеюсь, вы правильно меня поняли. В противном случае у вас будут большиенеприятности. Очень большие.

— Знаете, они у меня уже есть. Вы ему кто?

— Друг.

— Тогда вы мне поможете.

Он покачал головой. Я усмехнулась.

— Ну и черт с вами. Я его вытащу, чего бы мне это нистоило. Хотя бы для того, чтобы дать ему в морду. Прошу прощения, что безпочтения говорю о вашем друге и вожде.

Я села в машину, где от тоски и беспокойства изнывал Сашка.

— Плохи дела, пес, — сказала я, наблюдая, как мужчинысадятся в «Навигатор». — Очень плохи.

Как известно, все познается в сравнении, и, жалуясь Сашке нажизнь, я еще не знала, как плохи мои дела. То есть я-то думала, что хуже небывает, ан нет, бывает, да еще как.