В общем, я двигала в направлении своего дома, так и непридумав, что полезного могу сделать сиюминутно, когда на мобильный мнепозвонила Ритка, секретарь Деда и моя подруга. Последнее время наши отношения сРиткой не то чтобы испортились, скорее зашли в тупик. Как и Дед, она считала,что я сваляла большого дурака, пустив в дом Тагаева. Будучи человеком лояльнымк власти, она была уверена, что моя большая любовь к мафиози, пусть и бывшему,бросает тень не только на меня, но и на Деда, а Деду она была исключительнопредана. Оттого я не очень рассчитывала, что подруга, соскучившись, решилапригласить меня на чашку кофе.

— Ольга, — сказала она. — Дед велел тебянайти.

— Чего меня искать, я не терялась.

— Чего ты опять натворила? — напустилась на меняРитка. — Он злой как черт и за сердце хватается.

— У него есть сердце? — съязвила я.

— Кончай, а? Короче, двигай в контору. Слышишь?

Разумеется, я слышала. На перекрестке развернулась иотправилась в дом с колоннами, где меня ждал нагоняй и еще что-нибудь такое жеприятное.

В приемной Ритка с видом королевы в гордом одиночествевосседала за столом. Я молча ткнула пальцем в сторону заветной двери.

— У него Ларионов, — вздохнула она. — Просилтебя подождать.

Я плюхнулась на диван подальше от Ритки. Она вторичновздохнула.

— Что происходит?

— Где? — удивилась я.

— Тагаев арестован? За что?

— За убийство.

— И ты, конечно…

— И я, конечно, не верю, что он убил женщину, выпивлишнего.

— И намерена искать убийцу?

— Похоже, что, кроме меня, заняться этим некому.

— Он плохо себя чувствует, — помедлив, сказалаона, имея в виду Деда. — Я серьезно. Постарайся…

Ритка не успела договорить, дверь распахнулась, и в приемнойпоявился Ларионов.

— Привет, — сказал он мне, собрался что-тодобавить, но вдруг передумал и торопливо покинул нас. Я вошла в кабинет. Дедсидел за столом и на мое появление поначалу никак не отреагировал, уткнулся вбумаги. Очки сползли на кончик носа, и может, от этого он выглядел добродушным,как Санта-Клаус накануне Рождества. Я пристроилась в кресле напротив ипостаралась слиться с мебелью.

Минут через пять я решила, что мне это удалось, но тут Дедподнял голову и спросил без всякого намека на добродушие:

— Что это за дерьмо, черт возьми?

— Тебе не идет так выражаться, — посетовала я.

— Допрыгалась! — рявкнул Дед, совершенно необращая внимания на мой покаянный вид.

— Может, ты конкретизируешь свою мысль?

— Что я должен конкретизировать? — передразнилон. — Ты, мое доверенное лицо, спуталась с бандитом. О чем ты думала,скажи на милость? А теперь твой Тагаев сидит в тюрьме, и обстоятельства делатаковы… Ты хоть представляешь, с каким удовольствием тебя смешают с грязью?

— Зачем представлять, скоро и так узнаю.

— Вот-вот, и это в тот момент, когда…

— Ты хочешь, чтобы я написала заявление об уходе?

— Ты его уже писала.

Дед швырнул мне листок бумаги, на котором синим по беломумоей рукой было написано: «Прошу освободить от должности…» и все такое. В своевремя Дед не желал его подписать, но убрал в папочку. Теперь пригодилось. Набумаге стояла его размашистая подпись. Я широко улыбнулась и поднялась.

— Никаких дел у меня не было, так что мне и сдаватьнечего, — радостно сообщила я, направляясь к двери. Дед грохнул по столукулаком и сказал:

— Сядь.

Я повернулась и ответила:

— Спасибо, я пешком постою.

— И что смешного ты находишь в этой ситуации? —помолчав, спросил Дед.

— Ничего. Ты меня уже уволил, так что я лучше пойду.

— Куда?

— О господи… домой для начала.

— А что потом? Что ты собираешься делать?

— То же, что и всегда. Ничего. Денег у меня куры не клюют,за что тебе огромная благодарность, так что буду числиться безработной.

— Я не об этом спрашиваю.

— А о чем? — удивилась я.

— Ясно, — пробормотал Дед, поднялся и подошел комне, что ему там ясно, не уточнил, но выражение его лица мне непонравилось. — Я запрещаю тебе заниматься этим делом. Я хочу, нет, ятребую, чтобы ты немедленно уехала. Поезжай в Париж, там сейчас прекрасно.

— Допустим. Только я не хочу в Париж.

— Я еще раз повторяю…

— Игорь, — сказала я. — Я никуда не поеду.

С минуту мы сверлили друг друга взглядом.

— Хоть раз в жизни ты можешь меня послушать? Поверьмне, лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это уехать.

— Чтобы развязать тебе руки и надолго упечь его втюрьму.

— Чтобы дать возможность следствию спокойно во всемразобраться. Если он не убивал, ему нечего бояться.

— Ага. Главное, избиратели увидят, что перед закономвсе равны.

— Между прочим, и это тоже. Мне не нужен скандал. Тыбудешь путаться у всех под ногами, а газетенки с восторгом вытащат всю грязь наповерхность. Но даже не это меня беспокоит.

— Да? А что?

— Твоя безопасность. Тагаев в тюрьме, неизвестно как кэтому факту отнесутся его дружки и как он сам относится к этому факту.

— Что-то не очень я понимаю…

— Все ты прекрасно понимаешь, — махнул рукой Дед ипечально взглянул на меня. — Ты его не любишь. И сейчас рвешься в бой,потому что чувствуешь себя виноватой. Вытащишь ты его, и что дальше?

— Игорь, — в свою очередь вздохнула я, — еслиты намерен от него избавиться, это не лучший способ.

— Ты не права. Я не хочу от него избавиться. Я хочу,чтобы люди, которые мне поверили и отдали свои голоса, могли жить спокойно. Аты столько дров наломаешь… В прокуратуре толковые ребята, они во всемразберутся.