Только отчаянные времена требуют отчаянных мер, и огненный маг снова забыл о приказе цесаревича вернуться во дворец через имперский портал.

Открыв тяжелую дверь при помощи огненной стихии, он зажег на пальцах небольшую сферу-светлячка, озарявшую пространство длинного коридора всего на пару метров. Этого хватит, чтобы добраться до высокородного дерева, — нужно всего лишь не разбудить каменных стражей, укрытых в темных холодных нишах.

Протянув ладонь своей жене, опасливо жавшейся к нему, огненный маг легонько сжал прохладные пальцы: а ведь она боится, хоть и старательно не показывает этого. Идет за ним без лишних расспросов, доверяя мужу во всем.

Знает о мертвых стражах? Наверняка, ведь она тоже несет в венах древнюю кровь. Но ни эта кровь, ни даже ее дар, проснувшийся после того, как пламенная сила разбудила его в теле юной маркизы, не спасут их, если они выдадут себя. И потому… нужно двигаться осторожно, стараясь не спугнуть лишней тени.

Длинный коридор узок. Тих и пуст, наполненный затхлыми запахами старой ткани, давно изношенной самой тьмой, охраняющей гробницу. А вот телесным тленом здесь уже не тянет — последняя смерть случилась слишком давно, чтобы позволить хотя бы чему-то напомнить о себе.

Древняя гробница голодна. Она чувствует: ее нутро оживет спустя всего несколько дней, проглотив принесенное в дар тело старого императора. Благодарно заберет его, уговорив стражей подождать несколько часов, и снова сомкнет беззубый рот. Успокоится на несколько ближайших десятков лет.

Огненный маг втайне надеялся на такой исход, ведь открывшееся накануне заставляло продумывать и иные варианты, но в них все так или иначе оборачивалось слишком многими смертями, а смерть была слишком чужда огню, бегущему по его жилам.

Остановившись на развилке, попытался вспомнить, куда идти дальше. Кивнув собственным мыслям, увлек Ольгу в небольшой коридор, вившийся волнистой стеной из старого камня. Стараясь ступать едва заметно, он каждый миг прислушивался, не разносит ли податливое эхо каких иных звуков, не принадлежащих живым.

Но гробница по-прежнему была тиха и безжизненна, открывая за новым поворотом поворот, пока не закончилась довольно высокой нишей — раза в два превышающей рост самого маркиза.

Позволив огненной сфере спугнуть тьму, густыми клоками притаившуюся в каменном ответвлении, огненный маг едва смог подавить восхищенный возглас, впервые увидев перед собою то, о чем так часто упоминал цесаревич.

Огромное дерево, сверкающее сотнями сияющих цветов, раскинулось перед ними, протягивая живые суки-руки к раскрытым ладоням. Узнало?

Как же — узнало. Вспыхнуло двумя цветками на разных ветках, и Николай с грустью отметил: последние. Их соцветия, горевшие едва ли не ярче прочих, отмечая силу полученного дара, остались единственными на голых, почти высохших ветвях. Хуже них гляделись только безжизненные пристанища почивших семейств Воробьевых и Ершовых, напрочь лишенные светящихся цветов.

Понимая, как тяжело его супруге смотреть на это дерево, снова напоминающее о горьком чувстве утраты, маркиз достал небольшой кинжал, обернувшись к испуганной Ольге. Уже привычным жестом приподнял ее личико, заглянув в настороженные глаза, и снова спросил:

— Ты мне веришь?

Его маркиза оставалась верна себе. Дав слово однажды, она бы ни за что не забрала его назад, а потому просто кивнула, протянув раскрытую ладонь. Николай позволил клинку сделать на ней небольшой надрез, тихим шепотом пояснив:

— В наших с тобой жилах течет кровь разных родов, но есть и то, что ее объединяет. Понимаешь?

Ольга отрицательно покачала головой, прислушиваясь к тишине спящего камня, и снова подняла глаза на мужа, расслышав:

— Оба семейства когда-то роднились с Воробьевыми. Объединив нашу кровь и напитав ею старое дерево, мы сможем проследить, какие еще дома отмечены мертвенной силой.

Лицо девушки озарилось пониманием, когда он тоже сделал надрез на своем запястье — гораздо глубже и больше, чем тот, что оставил у нее. Соединив оба кровавых ручейка в один, позволил каплям заструиться по сухой коре, мгновенно впитавшей багровую жижу, и тут же пригляделся.

Дерево ожило. С облегчением вздохнуло, по широкому стволу пробежали огненные дорожки-всполохи, с легкостью дотянувшиеся до ближайших к корням веток, и маркиз стал считать:

— Бароны Щукины…

Еще всполох:

— Бароны Волковы…

Несколько ярких вспышек, взбегающих чуть выше, к ветвям графских кровей, за которыми звучит пересчет маркиза:

— Род Никитиных и Зайцевых…

Вспышки стали реже, а сухие ветви дерева снова потянулись к окровавленным ладоням. Мало? Бросив на Ольгу сочувственный взгляд, муж чуть сильнее сжал линию надреза, заставляя почти угасшую кровь снова выглянуть любопытной змейкой, — и тут же соединил ее со своей, давая дереву напитаться.

— Видишь, это мой род, за которым вспыхивает ветка твоего деда. — Николай снова не смог с собою ничего поделать, коснувшись губами жены. — Этот единственный цветок — ты! Узнала?

Девушка ободряюще улыбнулась мужу, но свет от ее улыбки тут же померк, когда яркие вспышки разбежались в стороны. Одна — на соседнюю с ним ветку, другая же…

Огонек заметался между двух суков, словно бы не совсем понимая, где ему стоит остановиться, и затем осторожно попытался пробраться к самой верхушке, в нерешительности остановившись почти у ее края. А Ольга впервые расслышала ругательство маркиза, от которого ее щеки заалели гуще, чем минутой раньше.

Резко развернувшись на каблуках, маркиз ненадолго забыл об осторожности, запоздало понимая, что легкий скрежет, едва слышимый сейчас, всего секунду назад еще не существовал. Властным движением задвинув жену за спину, коротко приказал:

— Ничего не бойся рядом со мной, поняла?

И прежде чем она успела что-то ответить, перед ними возник один из каменных стражей. Сотканный из камня, воздуха и тьмы, он подчинялся одновременно как минимум трем высоким родам Старороссии, а это — любой маг понимал явно — дурно. Дурно потому, что такие служители подчиняются каждому из создателей лишь понемногу, не прислушиваясь ни к одному из приказов до конца. А ведь стихия Николая — огонь.

Наспех создав пламенную сферу, маркиз пустил ее в сторону стража, опутав его с ног до головы и временно обездвижив, но так и не приказал испепелить его. Им просто нужно пробраться к выходу, незачем будить гробницу больше, чем уже случилось.

Древний страж предупреждающе зарычал, разворошив старые стены. Протяжный рокот разнесся по длинным коридорам, давая им всего минуту на пробуждение. И вот уже сама усыпальница ожила.

Надо же! Николай знал лишь о каменных охранниках, но о том, что существовали и другие, цесаревич не говорил ему. Опасался? Или же просто не считал нужным?

Понимая, что справиться с таким количеством чужой силы ему будет трудно, огненный маг с недовольством решился: нужно воспользоваться предложением цесаревича. Так он сможет спасти Ольгу, а заодно и спросит Павла о причинах лжи.