Зажав золотую звезду в ладонях, он крепко прижал к себе жену, мигом перенесшись в привычные стены зеленого кабинета. В ответ на взлетевшие от удивления брови цесаревича, поднявшиеся при взгляде на его супругу, тут же произнес:

— Я перенесу ее в родовое поместье, буду здесь через минуту.

И тут же позволил огню проглотить себя, выплюнув в уютной спальне, которую они оставили на рассвете.

— Не покидай этих комнат ни при каких условиях, — попросил маркиз, ласково пробежав губами по пальчикам жены. — И обязательно дождись меня, слышишь?

Ольга сама поцеловала его, нежно обхватив ладонями лицо.

— Дождусь, — пообещала она, когда очередной пламенный переход был готов проглотить мужа.

И снова — зеленый кабинет, изобильное пространство которого измеряется размашистыми шагами наследника императора. На полный ярости взгляд серых глаз огненный маг ответил не менее жестко, позволив себе грубый окрик:

— Ты солгал мне!

Разом опешив и не найдясь с ответом, старый приятель растерянно остановился прямо посреди комнаты, непонимающе воззрившись на институтского друга, после чего спросил:

— Не понимаю, о чем…

— Ты! Солгал! Мне! — С каждым шагом Левшин подбирался все ближе к цесаревичу, яростно сжимая кулаки, чтобы огонь, готовый вот-вот сорваться с его ладоней, не сжег этот чертов дворец дотла. — Ты, Паша!

Он впервые за множество последних лет назвал старого друга просто, по-приятельски. Но в сложившихся условиях это казалось единственно верным, и Николай не сомневался: цесаревич простит ему эту вольность. Вот только можно ли в ответ простить предательство?

— О чем ты? — все еще недоумевал цесаревич. Тон его голоса лишь поначалу казался обычным, тут же сорвавшись на гневный рев: — Это я тебя вызвал, помнишь?! Не хочешь рассказать мне, кто напал на дом герцога Соколова, убив разом его самого и единственного живого свидетеля, способного поведать об изменниках?! Или о том, почему среди руин оказалась лишь твоя юная маркиза, в обожании которой ты совсем потерял разум, раз позволил себе закрыть глаза на очевидное?! Или, может, ты пояснишь, почему взломал вход в королевскую усыпальницу, разбудив древних стражей?! Не удивлюсь, если и там с тобой была эта крайне умная и невероятно талантливая малышка!

Цесаревич возмущенно взирал на друга, уже не беспокоясь о том, какое впечатление производит. Его ноздри яростно расширялись при каждом вздохе, а на ладонях тоже зажглись силовые сферы.

— Выбирай выражения, — обманчиво вкрадчивым голосом напомнил маркиз. — Ты все еще говоришь о моей жене!

— Которую ты, несмотря на мой приказ, поторопился сделать своей во всех смыслах этого слова! — Наследник староросского престола в отчаянии запустил пальцы в волосы, разметав и без того неидеальную прическу. — Господи, Коля, что ты натворил?! Я же просил повременить с наследником!

Николай откликнулся нехотя:

— У нас была всего одна ночь. Вряд ли стоит так опасаться за ее последствия.

— Не стоит?! — снова взревел цесаревич. — Ну что ж, раз ты так сказал… тебе больше нет доверия, друг!

Последнее слово, выделенное особой интонацией, повисло в воздухе, тут же подхваченное маркизом:

— Как и тебе, друг!

Да о чем ты?! Объяснись наконец! — Павел по-прежнему не понимал причин негодования своего чиноначальника, но злость, с которой тот смотрел на него, заставляла задуматься о ее причинах. — Что случилось?!

— Ты солгал мне! — снова повторил огненный маг, на сей раз подробно пояснив: — А я ведь спрашивал тебя, в каких родах течет кровь Воробьевых. И ты намеренно сказал неправду!

— Я сказал правду, — возразил цесаревич. — Только не всю. Те два…

— Те два, — Николай нарочно выделил каждое слово, — скрывают некроманта, который все еще жив!

— Ты же сам сказал накануне, что выжить во взрыве твоей силы вряд ли удалось хоть кому бы то ни было…

— И все же некромант выжил, теперь я знаю это наверняка!

— Почему? — удивился Павел. — Уж не потому ли, что на дом герцога Соколова напал человек с мертвой силой? Но позволь напомнить: утерянный дар течет в венах и твоей маркизы…

— Верно, — сощурился огненный маг. — Как и в моих. А еще… в венах Щукиных, Волковых, Зайцевых, Никитиных…

— Никитиных в империи больше нет. После смерти старого графа единственным наследником остался Алексей, но он давно пересек Лигурийское море…

— В Орловых, — продолжил перечислять маркиз, словно не замечая слов друга, — древнем роде, из которого вышла твоя матушка. И в…

— Род матушки лишь единожды был отмечен мертвым даром, который не пробуждался уже много веков. Это не они! Я не раз спрашивал у высокородного дерева, окропляя его своей кровью!

— Быть может, — отмахнулся огненный маг. — Но ты не упомянул об этом, а в свете причастности самого маркиза Орлова к измене…

— Укоряешь меня? — Наследник впервые позволил себе оправдания. — В любом роду может быть предатель, но семейство матушки слишком близко к престолу, чтобы пожертвовать всем ради призрачного шанса… чего?

— Не знаю, Паша. А ради чего готовы пожертвовать своими жизнями Третьяковы?

— Третьяковы? — вновь удивился цесаревич. — Так это они — второй род, о котором ты упоминал?

— Я не уверен, — нехотя откликнулся Николай. — Мертвая сила мимолетно указала на это семейство, но тут же заметалась. Запрыгала, как шальная, с ветки на ветку, устремившись к самой верхушке высокородного дерева. И только одному богу известно, что бы это могло значить…

— Вот как? — протянул цесаревич. — Значит, невесту мне подкинули не просто так.

— Может быть, — отозвался Николай, в раздумье пожав плечами. — А может, девчонка ничего и не знает, оставаясь на задворках заговора.

Цесаревич снова растерянно провел ладонью по волосам, раздраженно дернув рукой:

— Не верю я этому неведению, Коля. Ты переносишь события на себя, и в тебе снова говорит твоя глупая привязанность к юной маркизе. Но все же… мою невесту нужно проверить, пока дело не дошло до бала. Там ведь помолвка… а наследнику нехорошо забирать данное однажды слово жениться.

— Нехорошо, — согласился маркиз.

Цесаревич медленно прошел к столу, усевшись в кресло с высокой спинкой, и тихо произнес:

— Твою малышку тоже нужно проверить, Николай. — Он предупреждающе поднял правую ладонь, заставляя огненного мага прислушаться к голосу разума: — Я не говорю, что она виновна, но все же… слишком много совпадений для одной крошечной девчонки. Ты вот сам подумай…

Павел помолчал.

— Восемь лет жизни взаперти в Хвойном под зорким взглядом одной из самых строгих матрон Старороссии — госпожи Поляковой. Такое кому угодно покажется редкой мукой. И ведь если другим девушкам после обучения суждено было выпрыгнуть в яркую жизнь веселых балов и светских раутов, то ее ждало… что? Скорое замужество — в лучшем случае, со старым другом детства. Брак, в котором нет любви, обычен для высоких родов, но разве о таком мечтается юной графине в семнадцать лет? Я не давлю на тебя, Николай, только ты сам посуди… Участвовала она в заговоре или нет — это дело второе, но верный выбор все же сделала. А ведь всего-то и нужно было, что подобраться к тебе поближе. В свете все знают тебя как человека, напрочь лишенного чувств и эмоций, но только мне известно, каков ты на самом деле. Ты не смог оставить ее в беде, забрав от опасности к себе домой. А там… только дурочка бы не воспользовалась близостью к одному из самых желанных женихов империи. Несколько томных взглядов. Коротких, легких и будто бы совершенно случайных касаний. Удачное стечение обстоятельств — и девчонка стала маркизой, крупным алмазом в ожерелье из драгоценных камней других блистательных дам высшего света.