– А чем твоя любовь лучше? Один раз я оступилась, и вот ты уже готов уйти. Очень вдохновляюще. Ты говоришь, что, если бы я оставила ребенка, ты бы всегда был рядом, но, скорее всего, ты бы бросил меня, как только что-нибудь пошло бы не так.

Бен напрягся.

– Что, наконец-то мы друг с другом честны. Наверное, наша любовь никогда не была настоящей. Было глупо верить, что эти отношения будут длиться вечность.

– Нет… – моя злость улетучилась так же быстро, как и возникла. Он не мог говорить серьезно. Наши отношения не могли закончиться. Слезы затуманили мне глаза, а ведь я упорно отказывалась плакать даже после аборта, когда меня накрыло неожиданное и пугающее ощущение пустоты.

Бен вырвал свою майку из моих рук.

– Я не могу здесь оставаться.

Нет! Мои легкие сжались, а в висках застучала кровь.

Наверное, он ушел вместе со своими родителями, но я этого не видела, потому что упала на колени, пытаясь найти свое сердце. Оно валялось где-то на полу, вырванное из моей груди всем на обозрение и совершенно растоптанное. Но вместо сердца я нашла игрушечного жирафа, одинокого и брошенного. Я взяла его в руки и прижала к груди.

Вдруг я почувствовала тепло папиных рук. Он крепко меня обнял и погладил по голове.

– Мер, дорогая, все будет хорошо.

Но он не понимал. Я только что потеряла Бена, моего лучшего друга, мальчика, который всегда обещал выбирать меня. Ничего уже не будет хорошо.

В воскресенье мне сделали рентген, и он подтвердил, что я действительно потянула мышцы, а не сломала ногу. Врач отправил меня домой с крепкими бинтами, костылями и инструкцией, чтобы я держала больную ногу в поднятом состоянии. К понедельнику мне стало невыносимо скучно. Мама с Рейчел были в школе, а папа – в магазине. Он приходил каждые пару часов, проверяя мое состояние и принося мне еду.

– Все еще болит? – спросил он примерно в два часа дня, поставив передо мной стакан молока и тарелку с печеньем Орео. Я чувствовала себя так, словно вернулась в начальную школу.

– Только когда двигаюсь.

Папа опустился в мягкое кресло, стоявшее напротив дивана.

– Пообещай, что в следующий раз, когда пойдешь бегать, возьмешь с собой телефон.

– Обещаю, – я сняла верхнюю часть Орео и слизала кремовую начинку. – Я выучила урок и сделала выводы. Пара часов на обочине дороги в полной темноте – это отличный опыт.

Папа кивнул, и хотя борода скрывала выражение его лица, я все равно смогла прочесть в его глазах беспокойство.

– Мне жаль насчет того, что случилось между вами и Лайлой в пятницу.

Я уставилась на надкусанное печенье.

– Она не должна тебя винить. Мы с мамой поддержали твое решение. Может, Бен тоже принял бы его, если бы его мать так не затаила на тебя обиду. Может, ты еще очень молода, но это твоя жизнь и твой выбор.

– Эта ситуация касалась нас обоих, но я нарушила свое обещание и ничего ему не сказала. Кто вообще так поступает?

Папа наклонился вперед.

– Шестнадцатилетняя девочка, которая внезапно столкнулась со сложнейшей ситуацией. Девочка, которая до смерти напугана, но все еще может найти в себе силы принять решение, которое считает верным. Прекрати себя за это наказывать. Пожалуйста.

– Но я не знаю, как остановиться, – прошептала я, проглотив ком в горле. Он просто пытался помочь, но я не могла вынести еще один разговор по душам.

Он посмотрел на меня.

– Я без конца твержу твоей маме, что тебе нужно немного личного пространства и что ты сама со всем разберешься, но я боюсь за тебя. Я чувствую, что ты ускользаешь все дальше и дальше, и я не знаю, что делать. Может, мы не идеальная семья, но мы твоя семья. Ты можешь нам доверять.

– Я доверяю тебе.

– Правда? Тогда почему ты не сказала мне о спонсорском письме?

Я резко подняла голову.

– Откуда ты знаешь? Ты рылся в моих вещах?

– Ты действительно так думаешь? – он покачал головой и как-то осунулся. – Хотя, лучше не отвечай на этот вопрос, потому что я не хочу знать, – он выглядел потерянным, и это выражение очень не подходило такому большому, бородатому мужчине. – Ты же несовершеннолетняя. Когда ты не ответила на письмо, они написали мне. Я получил имейл пару дней назад.

Я подтянула здоровую ногу к груди, чувствуя себя загнанной в ловушку. К такому разговору я была не готова. Я бы хотела просто встать и выйти из комнаты, но вместо этого молча уставилась на свое стеганое одеяло.

– Ты не можешь просто это игнорировать, Мер. Почему ты молчишь? Ты же этого хотела. Через пару недель твоя лодыжка совсем пройдет, и ты сможешь приступить к тренировкам. У тебя еще есть время.

– Папа, хватит! Пожалуйста, – я провела по лбу тыльной стороной руки, но кровь все так же случала в висках. – Я не сказала тебе о письме, потому что не собиралась принимать приглашение. Я больше не занимаюсь виндсерфингом.

– Мер, дорогая, я пытаюсь тебя понять. Может, тебе и кажется, что океан – причина всех твоих проблем, но это не так. Там твое место. Когда-то он приносил тебе счастье, и будет приносить его снова, если ты дашь ему шанс.

– Ты говоришь прямо как… – я поспешно закрыла рот.

– Как кто?

Как Бен. Я сделала глубокий вдох.

– Как психотерапевт, к которому вы меня отправили.

– Может, ты слишком рано перестала к нему ходить.

– Нет, – я встретила его взволнованный взгляд. – Почему все думают, что меня надо чинить? Что со мной не так? Люди постоянно бросают спорт и находят себе новые хобби. Почему мое расставание с виндсерфингом – такая большая трагедия?

– Потому что это делало тебя счастливой, а я не видел, чтобы ты была счастлива с тех пор, как Бен…

– Я найду себе другое занятие, – я перебила его, потому что не могла говорить о Бене. Папа не должен был узнать, что между нами происходило. – Просто дай мне немного времени, пожалуйста.

Папа внимательно на меня посмотрел. Наконец, он встал, подняв обе руки, чтобы показать, что сдается.

– Конечно, милая. Конечно, – он подошел ближе и сжал мое плечо. – Мне нужно вернуться в магазин, но помни, что ты можешь говорить со мной о чем угодно. Я люблю тебя и всегда готов тебя поддержать.

– Я в порядке, пап, – я коснулась его руки, и он вздрогнул. Из-за погоды мои руки постоянно были ледяными. – Все нормально.

Но глубоко внутри я осознавала, насколько пусты мои слова. Я наконец-то нашла в себе силы принять правду: помимо всех прочих проблем, я разрывалась между двумя парнями.

Долгое время Бен был одним из немногих людей, с кем я могла чувствовать себя комфортно. С ним я могла расслабиться и стать лучшей версией себя. Я чувствовала себя защищенной, и даже не допускала мысль о том, что кто-то другой может дарить мне те же ощущения.