Неизвестно, как сложились бы обстоятельства. Воротынский одолел татар раз, другой. Возможно, отбросил бы их и в третий, и в четвертый раз… А может быть, стойкость его людей иссякла бы. Война — стихия ошибок. Их допускают все. Побеждает тот, кто делает меньшее их количество и готов сражаться до конца. При Молодях победил не только талант князей Воротынского и Хворостинина, да и не только их мужество, победило прежде всего русское упорство. Девлет-Гирея наши ратники «перестояли».

И еще помог победить героизм безвестного русского человека, вечная ему память и добрая слава! Его «подсунули» с фальшивым донесением крымскому хану — на верную смерть… Девлет-Гирей, колебавшийся — уйти или продолжить бой, — прочитал донесение и лишился воле к победе.

Вот как об этом рассказывает Пискаревский летописец: «А в полкех учал быти голод людем и лошадем великой; аще бы не Бог смилосердовался, не пошел царь царь (Девлет-Гирей. — Д.В.) вскоре назад, быть было великой беде. А князь велики (Иван IV. — Д.В.) в ту пору был в Новегороде в Великом со всем, а на Москве оставил князя Юрья Токмакова с товарищи. А как царь царь (Девлет-Гирей. — Д.В.) стоял на Молодях, и князь Юрья, умысля, послал гонца к воеводам з грамотами в обоз, чтобы сидели безстрашно: а идеть рать наугородцая многая. И царь (Девлет-Гирей. — Д.В.) того гонца взял, и пытал, и казнил, а сам пошел тотчас назад»[104].

Как его звали, этого гонца, отдавшегося в плен с грамотой князя Токмакова? Где могила его? Есть ли на ней крест, или татары бросили мертвое тело псам на съедение? Ничего не известно. А ведь какой это был человек! На таких-то камнях русский дом и стоял столетиями.

Выставив заслон из 3000 конников, Девлет-Гирей устремился за Оку, домой. На «перелазе» также осталось еще 2000 крымцев. Князь Воротынский, пребывавший в тревоге всю ночь, наутро 3 августа узнал об отступлении врага. Два неприятельских заслона были разбиты и большей частью уничтожены. Преследовать Девлет-Гирея за Окой Воротынский не решился. А может быть, и сил у армии не осталось: всякому напряжению есть предел…

Полки встали на свои прежние места. Они поредели. Возможно, из трех бойцов только один мог вновь выйти на Оку. Но кто мог — все вышли на государеву службу. От Ивана IV из Новгорода вскоре прибыл Афанасий Нагой с наградным золотом.

Политическая карта Причерноморья после поражения Крымского ханства

Тут добавить-то нечего. Такие дела в пышных комментариях не нуждаются. Наверное, хватит одного просто слова: выстояли! Есть в Молодинском сражении множество черт, роднящих его с битвой за Москву в 1941 г.

Загадка смерти князя Воротынского

Во второй половине 1572 г. солнце князя Воротынского стояло в зените. Слава его распространилась по всей Руси. Многие историки даже считали его победу главным поводом для отмены опричнины[105].

А в следующем году его не стало.

В апреле 1573-го он вышел «на берег», к Серпухову, с оборонительной армией юга России. Ничто не предвещало беды.

Вдруг возникло большое местническое дело между воеводой сторожевого полка князем Василием Юрьевичем Голицыным и Михаилом Ивановичем, далеко превзошедшим его в военной иерархии: пост первого воеводы большого полка, т. е. командующего армией, давал Воротынскому полное и неоспоримое преимущество. О степени знатности обоих можно дискутировать… но факт остается фактом: Иван IV встал за сторону Голицына. Он получил 11 июля 1573 г. так называемую «невместную грамоту». В этом документе говорилось от царского имени: «Мы тебя пожаловали, велели быть со князем Михаилом Воротынским без мест… А как вам береговая служба минетца и будет тебе до князь Михаила Воротынского дело в отечестве, и мы тебя пожалуем, велим тебе на Воротынского суд дать и велим вас в вашем отечестве счести». Когда же Голицын вернулся со службы (между августом и октябрем 1572 г.), никакого суда не состоялось, поскольку князь М.И. Воротынский был взят под стражу и отправлен в Москву, где его казнили вместе с первым воеводой полка правой руки кн. Н.Р. Одоевским и вторым воеводой большого полка М.Я. Морозовым. Все они оказались под арестом, подверглись опале и смертной казни. Причем Морозов даже не успел заступить на береговое «дежурство» в апреле.

Значит, какое-то расследование по «делу трех воевод» началось еще весной 1572-го, в апреле. Следствие шло как минимум до середины июля. А вскоре после этого все трое были мертвы.

Гибель трех крупных военачальников, фактически командной «головки» всей армии, выглядит загадочно. Московское правительство и сам царь никогда не давали на этот счет никаких объяснений. Опалу и казнь невозможно объяснить служебной оплошностью, поскольку один из казненных не успел прибыть на службу, следовательно, не мог совершить на ней никакой ошибки. Само местническое дело не становилось тогда поводом для смертной казни, — в худшем случае строптивого местника отправляли в тюрьму. Казнь ему полагалась только за военное поражение, случившееся из-за местнического спора во время боевых действий. Да и то трудно сыскать такие примеры… Скорее князь Голицын почувствовал какой-то разлад между царем и князем Воротынским, да и постарался его использовать себе на благо: на пустом месте обрел местническую «находку». Опальный вельможа становился источником местнических «потерек» для всего рода, его не щадили…

Значит, еще весной, в самом начале «береговой службы», Ивана IV увидел в чем-то очень крупную вину трех воевод. Что за вина?

Князь Андрей Курбский, современник Воротынского и эмигрант, неплохо осведомленный о событиях Молодинской битвы, предложил следующую версию событий: Михаил Иванович ни в чем не был виноват, его оговорили по распоряжению царя. Имеет смысл полностью привести объемистый рассказ Курбского: «Потом были убиты славный… Михаил Воротынский и Никита, князь Одоевский, родственник его с детками младенцами…Спустя примерно год (после Молодинской битвы. — Д.В.) велел он (Иван IV. — Д.В.) схватить, связать, привести и поставить перед собой этого Победоносца и защитника своего и всей земли Русской. Найдя какого-то раба его, обокравшего своего господина — я же думаю, что тот был подучен им: ведь тогда еще князья эти сидели на своих уделах и имели под собой большие вотчины, а с них, почитай, по несколько тысяч воинов были их слугами, а он им, князьям, завидовал и потому их губил, — царь сказал князю: „Вот свидетельствует против тебя твой слуга, что хотел ты меня околдовать и искал для этого баб-ворожеек“. Но тот… отвечал: „Не привык я, царь, и не научился от предков своих колдовать и верить в бесовство, лишь хвалить Бога единого, в Троице славимого, и тебе, царю и государю моему, служить верой. Этот клеветник — раб мой, он убежал от меня, меня обокрав. Не подобает тебе верить ему и принимать от него свидетельства как от злодея и предателя, ложно на меня клевещущего“. Но он тотчас повелел блистательнейшего родом, разумом и делами мужа, положив связанным на дерево, жечь между двух огней. Говорят, что и сам он явился как главный палач к палачам, терзающим Победоносца, и подгребал под святое тело горящие угли своим проклятым жезлом… Велел он также подвергнуть разным пыткам и… Никиту Одоевского… А того прославленного победителя, без вины замученного и обгоревшего в огне, полумертвого и едва дышащего, велел он отвезти в темницу на Белоозере. Провезли его мили три, и отошел он с этого жестокого пути в путь приятный и радостный восхождения на небо к своему Христу…»[106]