27 июля Теребердей-мурза, разгромив заслон из 200 дворян, перешел Оку на Сенькином перевозе. Неся потери от «плетней» и «чеснока», ногайский военачальник велел выкопать их, разрушить частокол, и лишь потом устремился в сторону Москвы. Ночью с 27 на 28 июля он обошел позиции Воротынского.

Ручная пищаль

Тем временем на протяжении второй половины 28-го шла перестрелка из пушек и пищалей на направлении главного удара. Девлет-Гирей пытался перейти Оку там, но его успешно отбивали огнем. В конце концов крымский хан уверился в бесперспективности этой затеи. 28 июля, в ночное время, он оставил перед главными силами Воротынского 2000 конников, наказав им отвлекать внимание русских, имитируя попытки перейти Оку, а сам пошел по пути, открытом на Сенькином перевозе Теребердеем-мурзой. В понедельник 29-го он уже стоял на московском берегу Оки. Ногайцы к тому моменту приблизились к Москве и блокировали дороги. Зловещим признаком стало их необычное поведение: отряды Теребердей-мурзы не «распускали войну», т. е. не отправляли отряды за добычей и пленниками, они концентрировались для разгрома русской армии. Очевидно, «малые призы» в виде беззащитных сел татар уже не интересовали, они мечтали о «царском призе» — Москве со всеми ее богатствами. В то же время Теребердей-мурза не отважился в одиночку штурмовать столицу России. Он просто перерезал коммуникации за спиной у Воротынского и ждал прибытия самого Девлет-Гирея.

Путь ногайцам попытался преградить полк правой руки, но второй воевода Федор Шереметев бежал с поля боя, бросив оружие. Первый воевода, князь Никита Одоевский, честно сражался, но выправить положение не смог — его оттеснили с дороги.

29 июля началась «гонка»: крымский хан быстро двигался к Москве, на соединение с ногайцами, а на хвосте у него сидел Воротынский. Михаил Иванович разгадал отвлекающий маневр Девлет-Гирея, поскольку за Окой было установлено постоянное наблюдение и переход основных сил татар на нашу сторону не стал для него неожиданностью. В авангарде русской армии шел сторожевой полк князей Андрея Хованского и Дмитрия Хворостинина. Их пробный удар опрокинул арьергард крымцев, шедший во главе с «царевичами». Девлет-Гирею стало ясно: его стремление к Москве бесцельно и опасно, покуда в тылу у него неприятельское войско, решившее драться всерьез.

Пришло время разворачиваться против Воротынского.

Сначала Девлет-Гирей направил 12 000 крымцев и ногайцев для контрудара по сторожевому и передовому полкам. Русские быстро отходили… отходили… и навели татар на гуляй-город, который встретил неприятеля жестоким артиллерийским огнем. Всадники один за другим падали в ров, спешно выкопанный незадолго до их появления. Неприятельская рать рассеялась. Таким образом, тактический успех, достигнутый крымцами ранее, сошел на нет. Оборонительная операция принесла русским полкам первые удачи.

Но тогда же крымский хан вновь усилился, соединившись с ногайскими союзниками.

Наши продолжали наступать, отбрасывая арьергардные отряды татар. До большого боя дело не доходило. Девлет-Гирей, уже перешедший Пахру, наконец развернул основные силы и пошел на русскую армию. В момент разворота он был менее чем в одном дне пути до Москвы.

30 июля, в среду, началось генеральное сражение, от которого зависела судьба Московского царства. У Воротынского были в прошлом заслуги и неудачи, но Бог даровал ему главный звездный час: ради спасения Русской цивилизации Он привел «командарма» на поле близ деревни Молоди. Этим страшным многодневным сражением у Молодей, этой победой, спасительной для страны, полководец и вошел в русскую историю.

Центром и основой нашей позиции стал гуляй-город — легкое укрепление из телег с деревянными щитами. Его поставили на всхолмии близ речки Рожай. Из гуляй-города по крымцам били пушки и пищали, из окопов палили по ним стрельцы, дворяне осыпали атакующих татар стрелами. За гуляй-городом встали конные дворяне и казаки. Их берегли для контратак.

Волна за волной татары накатывали на гуляй-город, бились с чудовищным упорством, получали по флангам удары конных полков и отходили прочь, устилая поле трупами. Армия Воротынского стояла непоколебимо. Погиб ногайский предводитель Теребердей-мурза. В плену оказался крупный полководец неприятеля — Дивей-мурза[101], а также некий «астраханский царевич», несколько мурз и трое «ширинских князей». Для Девлет-Гирея битва в среду окончилась полной неудачей. В четверг и пятницу крымский зверь зализывал раны, не решаясь опять ударить на русские порядки. Тут и там вспыхивали отдельные стычки. Татары надеялись вызвать русских на прорыв: в лагере Воротынского начался голод и конский падеж, не хватало воды. Пленный Дивей-мурза высокомерно издевался над русскими военачальниками: «Если бы крымский царь был взят в плен вместо меня, я освободил бы его, а вас, мужиков, всех согнал бы пленниками в Крым!.. Я выморил бы вас голодом в вашем „гуляй-городе“ за 5–6 дней»[102]. Обоз был брошен Воротынским во время погони за крымцами, а отпустить полки с позиции по соседним деревням на фуражировку и за пищей не представлялось возможным: нельзя было распылять силы, когда их и без того совсем немного. Приходилось резать боевых коней и питаться их мясом. Михаил Иванович твердо придерживался оборонительной тактики. В атаках на гуляй-город татары понемногу растрачивали численное превосходство, а открытое сражение сразу поставило бы московских воевод в проигрышную ситуацию. В такой — патовой, по большому счету, — ситуации главнокомандующему оставалось молиться, призывая помощь Божью.

Решающий бой произошел в субботу 2 августа. Скупые на подробности военные документы той поры сохранили картину страшного напряжения той битвы: «…татаровя пришли к „гуляю“ и изымалися у города за стену руками. И тут многих татар побили и руки пообсекли безчисленно много. И боярин князь Михайло Иванович Воротынской обошел с своим большим полком крымских людей долом, а пушкарям приказал всем из большого наряда, из пушек и изо всех пищалей стрелять по тотаром. И как выстрелили изо всего наряду, и князь Михайло Воротынский прилез на крымские полки ззади, а из „гуляя-города“ князь Дмитрей Хворостинин с немцы вышел»[103]. Удар с двух сторон ошеломил крымцев и отнял у них инициативу. Они бежали, оставив мысль о взятии гуляй-города, многих бойцов оставив на поле.

Девлет-Гирей оказался на перепутье. С одной стороны, он все еще был силен и мог продолжать военные действия. С другой стороны, большие потери и неудачи подорвали боевой дух его войска. Ждали триумфального шествия на московские пепелища, а вышла беспощадная сеча, где уже сложили голову ханский сын и внук…