— Конечно, — разулыбался Владимир Иванович. —Чего тебе в такую жарищу маяться. Молодежь вся на речке. Поезжайте, выберитеместечко поспокойнее и отдохните. — И позвал Резо. Тот воспринял поручениес обычной серьезностью, а я кинулась собирать кое-какие вещи. Через полчаса мывстретились на веранде: я в шортах и майке, с рюкзачком на спине, в нем лежалиполотенца, две бутылки пепси и бутерброды; и Резо — в темном костюме, дорогихботинках (еще вчера он хвалился, что купил их по случаю. Случай был такой: Резоехал на своем «Опеле» и вдруг увидел щит прямо возле проезжей части. «Этокруто» — значилось на щите, ботинки от ста двадцати условных единиц. Резопритормозил, зашел в магазинчик и купил самые дорогие. Парень он у нас в самомделе крутой). Так вот в этих самых ботинках, темном костюме и рубашке,застегнутой на все пуговицы (правда, рубашка сегодня была не черная, а серая вполоску, небольшое отступление от правил), в таком виде Резо собрался на пляж.Я посмотрела на него и нахмурилась, он тоже посмотрел на себя.

— Я думала, ты переоденешься, — заметила я, он посмотрелна себя еще раз, после чего сказал:

— Я переоделся.

— Ты имеешь в виду рубашку? — уточнила я, а Резокивнул. — По-моему, твой наряд на пляже будет выглядеть слегка неуместно.К тому же по такой погоде в темном костюме довольно жарко.

— Я ведь не собираюсь отдыхать, — возразил Резо ипо обыкновению добавил:

— Ты улавливаешь?

— Боюсь, если ты не переоденешься, все отдыхающиесбегутся смотреть на тебя, в этом случае тебе будет трудно выполнять своюработу.

Он задумался, потом спросил:

— Что я должен надеть, по-твоему?

— Что-нибудь легкое, футболку, шорты или светлые брюки.Есть у тебя шорты?

Он развернулся и исчез в своей комнате. Через пятнадцатьминут появился на веранде в белой футболке, шортах с оранжевыми огурцами позеленому полю и сандалиях.

— Здорово, — сказала я.

— Это не мои вещи, — пояснил Резо, точнооправдываясь. — Взял у Витьки.

— У него хороший вкус. Идем. — Я уже сбежала поступенькам, а он продолжал стоять на веранде. — Идем, — повторила я.

— Думаю, мне надо переодеться в костюм, — вздохнулРезо.

— Почему? — удивилась я.

— Шорты меня смущают.

— Они что?

— Смущают меня. Мне кажется, я глупо выгляжу.

«Ну, умно-то ты выглядеть просто не умеешь», — мысленнохохотнула я, нахмурилась и сказала серьезно:

— Вовсе нет. Но если они тебя смущают, переоденься.

Резо исчез и отсутствовал еще минут десять. Явился в серыхбрюках и той же футболке.

— Вот так хорошо? — спросил он без улыбки.

— Отлично, — утешила я, и мы наконец-то покинулидом.

В машине он принялся вправлять мне мозги:

— Извини, что заставил тебя так долго ждать, мне надобыло заранее все продумать. Это мое упущение. — Он вздохнул и продолжил:

— Видишь ли, я серьезно отношусь к своей работе, аработаю я у серьезного человека и должен выглядеть соответственно.

— Я улавливаю, — торопливо кивнула я, и он тожекивнул.

— На пляже мне еще не приходилось работать, и поэтому яне подготовился, то есть не продумал все заранее. Это большое упущение.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, — заверила я, стомлением ожидая, когда он перестанет трепаться и заведет мотор. Но он, каквсегда, не торопился.

— Спасибо, что подсказала мне, ну и не разозлилась.Думаю, я должен сказать, что с тобой приятно работать. Видишь ли, в такойработе, как моя, очень важно взаимопонимание.

— Да, теперь я думаю так же. Может, мы поедем?

— Конечно, пристегни ремень. — И мыпоехали. — Куда? — спросил он, выруливая на проспект. Я пожалаплечами:

— Понятия не имею, где сейчас люди отдыхают.

— Тогда, если не возражаешь, я отвезу тебя в одноместо. Правда, это довольно далеко, километров двадцать, но озеро оченькрасивое. Народу там должно быть немного.

— Поехали на озеро, — согласилась я.

Место, куда меня привез Резо, в самом деле было оченькрасивым. Я сразу же полезла в воду и купалась до тех пор, пока губы не посинели,а по телу не пошли мурашки. Не хотелось, но пришлось выбираться на берег. Резостоял, точно монумент, и проницательно просматривал сразу четыре стороны, незнаю, как у него голова не отваливалась. Я вышла, накрылась полотенцем ипринялась стучать зубами.

— Вода холодная? — спросил он.

— Теплая, — не выговаривая почти все буквы,ответила я.

— Нельзя так долго сидеть в воде, ты можешьпростудиться, Папа будет недоволен.

— Я давно не купалась.

— Может, зря мы сюда приехали? Может, ты хотела побытьс людьми, а я привез тебя сюда, где никого нет.

— Может, ты сядешь? — предложила я.

— Спасибо, — кивнул он, но не сел и продолжалвозвышаться монументом. — Наверное, все-таки зря мы сюда приехали, —повторил он сокрушенно минут через десять. — Я думал о своей работе, анадо было подумать о тебе.

— Мне здесь нравится, — перестав дрожать, ответилая вполне внятно. — А ты не хочешь искупаться?

Он еще раз пристально огляделся. В радиусе километра ниодной живой души не наблюдалось, не считая мышей-полевок и комаров.

— Не думаю, что я могу искупаться, — вздохнулон. — Я ведь на работе.

— А-а… Слушай, — озарило меня. — Но есливокруг ни души, почему бы тебе все-таки не залезть в воду? Мы могли бы купатьсяпо очереди: пока я плаваю, ты наблюдаешь, потом наоборот.

Теперь он раздумывал минуты две, после чего заявил:

— Жарко, — и стал раздеваться. В плавках онвыглядел очень миленько. Настороженно спустился к воде, окунулся, охнул ипоплыл, радостно повизгивая. Однако и в воде проявлял бдительность, посматривална меня и махал ручкой.

«Вот придурок, — в крайней растерянности думалая. — Откуда он такой взялся?» Приходилось признать, что с ним мне здоровоповезло: конечно, он зануда, но голова у него совершенно пустая, приручить егобудет нетрудно.