Как-то мы играли в шахматы, и я спросила:

— Владимир Иванович, а почему вас ребята Папой зовут?

— Почему? — малость растерялся он, пытаясьотгадать, что за козел брякнул при мне такое. — Ну… человек я пожилой, аони ребята молодые. Наверное, поэтому.

— А мне можно вас так звать? — помедлив, спросилая. На правах дурочки могла себе позволить…

— Что ж, зови, если хочешь, — кивнул он. — Яне против.

Так я стала называть Папу папой, не с большой буквы, а смаленькой и почти на законном основании.

От Папиных ребятишек я держалась в сторонке и неизменноопустив глазки. Несколько раз вспоминала Ваню, Владимир Иванович отвечал, что унего дела. К этому времени Ваня уже сорок дней, как лежал на кладбище, сложивбуйную головушку в неравной схватке, но Папа об этом помалкивал, боясь нанестимоей психике очередной урон. Чтобы сделать ему приятное, я перестала вспоминатьпро Ваню. Так уж сразу вышло, что присматривать за мной поручили Резо, поэтомумы проводили с ним довольно много времени. В первый же день, покопавшись в егоизвилине, я составила о нем представление и думать забыла, что он есть на беломсвете. Но Резо ожиданий не оправдал и даже удивлял, а иногда просто ставил втупик.

Сначала оказалось, что он вовсе не молчун и совсем не прочьпоговорить, потом, что извилина у него хоть и одна, но до того замысловатозакручена, что запутаешься. К моему водворению в доме он отнесся с пониманием.Бродил вокруг, улыбался и иногда подмигивал. Нормальный придурок.

Как-то вечером Резо решил посвятить меня в секрет своегопостоянного присутствия рядом.

— Папа поручил тебя охранять. Как зеницу ока. Чтобникакой неприятности не произошло. Может, тебе не очень удобно, что я всегда пососедству, но у меня работа такая. Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно, — кивнула я.

— Вот, — кивнул и он. — Я постараюсь бытьнезаметным, но, когда человек всегда рядом, это обычно раздражает. Тыулавливаешь? — всполошился он, видимо, вспомнив, что я чокнутая.

— Улавливаю, — опять кивнула я.

— Вот… Ты старайся не обращать на меня внимания. Простоделай что хочешь, будто меня нет, а я буду выполнять свою работу.

«Откуда ты такой взялся?» — мысленно подивилась я, а вслухспросила:

— Резо, а мне обязательно делать вид, что тебя нетрядом, а можно, к примеру, заговорить с тобой? Ну… мне иногда бывает скучно,Папа занят, а поговорить с кем-то хочется… Это не повредит работе?

— Не повредит, — не сразу ответил он. Вообще онбыл парень обстоятельный, неторопливый и всегда думал, прежде чем ответить.

В воскресное утро я выбралась из постели и тихо выскользнулаиз дома с большим желанием проверить чужую бдительность. Вышла к троллейбуснойостановке и далее по пятому маршруту троллейбуса отправилась в Ильинскуюцерковь, то и дело поглядывая в окно. Возле церкви повязала беленький платочеки, перекрестившись, вошла. Народу было немного, и Резо я бы точно непроглядела. В церкви следует вести себя скромно, поэтому я особенно головой невертела, но по сторонам все же посматривала: никого. Служба закончилась, япошла к выходу и вот тут-то его и увидела: мой страж стоял в сторонке,неподалеку от дверей, и с постным видом рассматривал свои ботинки. Поняв, чтоего заметили, мило мне улыбнулся и по обыкновению подмигнул.

Из церкви мы вышли вместе. Я заметила черный джип «Опель»,на котором обычно ездил Резо, машина стояла возле церковной ограды, радуя взорприхожан.

— Я не знала, что ты ходишь в церковь, — сказалая. Резо хитро прищурился.

— Вообще-то я не хожу в церковь, — ответил он, каквсегда, немного подумав.

— А где мы встретились? — спросила я.

— А… На самом-то деле я ехал за тобой, — сообщилон мне с умным видом. Я с ним не очень-то церемонилась и сейчас подивилась:

— Да неужто?

Он кивнул, открыл двери машины, подождал, когда я устроюсьна сиденье, и с выражением величайшей хитрости на физиономии заявил:

— Должен тебе сказать, ты поступила не правильно.

— Когда?

— Утром. Уходить одной тебе нельзя.

— Почему? — спросила я, хмуря брови. Теперь онразмышлял минуту, не меньше.

— Думаю, это не мое дело, — наконец проронил он.

— Что не твое? — растерялась я.

— Ну… ты спросила «почему?», а я ответил: думаю, не моеэто дело. Папа велел быть рядом, и я тебе об этом говорил. А ты потихоньку сбежала.

— Не сбежала, — перебила я. — Я ушла. Эторазные вещи, ты улавливаешь?

— Да, — кивнул он. — Ты ушла, но вродевыходит так, будто сбежала. Потому что ты ушла не правильно.

— А как правильно? — заинтересовалась я.

— Правильно значит зайти ко мне и сказать: «Резо, мыидем в церковь». Лучше всего предупредить накануне, тогда мы не будемзадерживать друг друга. Ты поспеваешь за моей мыслью? — озаботился он.

— Поспеваю, — кивнула я, и он продолжил:

— Так вот, ты говоришь: «Мы идем в церковь», то есть тыидешь, это в общем-то одно и то же, потому что я должен быть рядом. Мы быпоехали на машине или прогулялись пешком. Если тебя раздражает, что я рядом, ябы держался в стороне,

Если нет — шли бы вместе. Если ты захочешь поговорить, томожешь просто сказать об этом.

— Ага… — обрадовалась я. — А как быть, если я хочуотправиться на машине, но не хочу, чтобы ты был рядом? Своей машины у меня нет.

Он задумался, нахмурился и даже почесал затылок.

— Можно попросить машину у Папы, — наконец заявилон. — Но скажу честно, вряд ли он разрешит тебе сесть за руль. Не потому,что не доверяет, ничего подобного, просто в городе большое движение, а тынеопытный водитель. Но попросить, конечно, можно.

— А если все-таки не разрешит? — продолжаланастаивать я. Резо почесался вторично.

— Думаю, нам придется все-таки поехать в одной машине,я буду молчать, а ты будешь думать, что меня нет.

— Как я могу думать, что тебя нет, если ты сидишьрядом? — восхитилась я.

— Ну… придется тебе представить, что меня нет…