Поэтому он устроился в сарае и использовал магию своего голоса, чтобы успокоить животных, – имитировал тихое пение их же голосами. Этот талант помогал ему найти взаимопонимание со зверями, которое ему никогда не удавалось установить с людьми. Таво пел им, и они успокаивались в своих загонах и яслях. Его призраки не вошли в сарай вместе с ним; они не нуждались в небольших удобствах, которыми он наслаждался. Они оставались снаружи, под холодным дождем.

Даже Флюкен не стал заходить внутрь, хотя Таво чувствовал его присутствие.

Вечером четвертого дня – в тот день небо было по-прежнему затянуто тучами, а воздух пронизан моросящим дождем, хотя дождь уже не так методично старался вывести юношу из состояния равновесия, – он добрался до деревни. Впрочем, это, скорее, был хутор, решил Таво, когда увидел, как мало там домов. В сгущающихся сумерках были хорошо заметны огни, тусклые и немногочисленные, но, по крайней мере, они давали ему надежду на то, что здесь есть что-то еще, кроме деревьев, холмов, болот и полей.

Он осторожно приблизился к поселению, неожиданно осознав, что истосковался по голосам живых, что ему нужно общество других людей, пусть и на одну ночь. Флюкен весь день где-то пропадал, и Таво было очень одиноко. Он, в принципе, почти всегда был один из-за своего мрачного нрава и еще более мрачного дара. Его всегда сторонились или старались избегать. Но даже самому большому затворнику время от времени необходимо присутствие других людей, как напоминание о том, каким может быть человек, если дать ему шанс. Не все люди заражены злом. Не все они злы и лживы, не все готовы растоптать твою душу.

Он нашел самое большое строение, решив, что это, должно быть, форпост трапперов, сооруженный для тех, кто охотится в этой местности, и понадеялся, что получит крышу над головой и постель. Такая малость придаст ему сил и позволит продолжить поиски. Возможно, ему повезет и сегодня у него будет еда и собеседник.

Итак, он вошел – ослабевшее, промокшее и уставшее создание, вышедшее из темноты ночи. При его появлении все присутствующие обернулись к нему, а разговоры утихли. В помещении стоял дым, смешанный с запахом немытых тел. Таво задержался у двери, чтобы закрыть ее и успеть осмотреться. Он насчитал где-то около двадцати человек: одни сидели за тяжелыми деревянными столами, другие стояли у короткой барной стойки. Они производили впечатление решительной и опасной банды: все бородатые и обветренные, в кожаных одеждах, скрепленных металлическими застежками, и в таких потертых сапогах, что невозможно было сказать, какого они цвета.

Таво кивнул нескольким из них и направился к бару, отметив про себя, что в их глазах нет тепла. К тому времени, когда он дошел до задней части помещения, разговоры возобновились, хотя они уже не были громкими и откровенными. Юноша увидел блеск оружия: из-под плащей выглядывали рукояти мечей в ножнах. Несколько мечей стояли, прислоненные к столам, или лежали на столешницах. Таво сразу понял, что совершил ошибку. Это была вовсе не таверна для трапперов и торговцев, не гостиница для путешественников, не приют для сбившихся с пути – это был притон для людей, обитавших в самых темных уголках света, людей, чьим занятием была не охота на дичь или товары для торговли, а охота на людей.

Но уже было слишком поздно поворачивать назад. Таво это понимал, несмотря на усталость. Если он сейчас уйдет, то тем самым продемонстрирует свой страх, а показывать страх таким людям было все равно что открывать перед ними незащищенное горло.

Таво остановился у стойки бара и подождал, пока бармен обратит на него внимание. Когда тот наконец подошел, Таво не стал здороваться, а просто коротко бросил: «Эля».

Заказ мгновенно поставили перед ним, и бармен исчез. Таво облокотился о поцарапанную поверхность стойки и, потягивая пьянящую жидкость, подумал о том, как же он устал. Допив свою порцию эля, он заказал вторую и повернулся лицом к залу. Несколько человек подняли на него глаза, но тут же опустили их. Он заметил, что мужчина и женщина, когда-то называвшие его своим ребенком, сели за столик у дверей вместе с его дядей, а рядом с ними устроился Малыш Малк. Они сидели, склонив головы друг к другу, и о чем-то разговаривали, но так тихо, что до слуха Таво не долетало ни одного слова. Он было собрался тоже присоединиться к ним, но потом передумал.

Где же Флюкен?

Из задней части зала вышла женщина, в которой с трудом можно было опознать особу женского пола, и понесла тарелки с едой мужчинам за столом, рядом с которым стоял Таво. Еда дымилась, и, когда прислужница поставила тарелки на стол, юноша ощутил, насколько пуст его желудок. После того как она подняла глаза и увидела Таво, в ее взгляде он прочел испуг. Женщина приблизилась к нему, и он сразу заметил, что она нервничает.

– Вы пришли сюда по делу? – тихо, почти неслышно спросила она.

Он покачал головой.

– Я ищу стол и кров.

Теперь ее голос звучал громче:

– Здесь вам не место. Уходите.

– Стол и кров, – повторил он.

Ее лицо скривилось в гримасе, и она испуганным взглядом впилась в Таво.

– Вам решать. Я могу принести еду, но номеров у нас нет. Ешьте, пейте свой эль и уходите. Идите в следующий город по тракту. До него пять миль.

Она отвернулась и ушла, двигаясь так скованно и одновременно решительно, что Таво невольно задумался о причинах, побудивших ее предупредить его. Она, казалось, почувствовала, в каком он сейчас состоянии, хотя ничего не знала о его путешествии. Для нее он был просто заблудшим молодым человеком, который случайно забрел куда не следует. Он улыбнулся и кивнул четверым, сидевшим за столом у двери и наблюдавшим за ним. Он понимал, что они тоже готовы уйти. Они были мертвы, но все равно почему-то переживали из-за того, что, по их мнению, должно было случиться. Он представил себе, что Флюкен тоже ждет его, прямо за дверью.

Таво заказал и получил третью кружку эля. На этот раз он поднял руку, чтобы задержать бармена.

– Я кое-кого ищу, – сказал он.

Бармен кивнул.

– Мы все кого-то ищем, верно?

– Девушка. Молодая, волосы очень светлые, почти белые, глаза цвета лаванды. Красивая, но обманчивой красотой. Я ищу ее.

– Ты не там ищешь, – повторил бармен.

– Может быть, она проходила здесь несколько недель назад, одна.

– Нет, здесь она пройти не могла. Девушка, тем более в одиночку, – нет.

– Погоди-ка, – неожиданно раздался мужской голос.

Крепкий мужчина с грубым лицом и огромными ручищами облокотился на стойку и улыбнулся.

– Возможно, я видел твою девушку. Молодая, говоришь? И волосы почти белые? Думаю, это она.

Taвo в надежде вскинул голову.

– Она была тут?

– Нет, нет, не тут. По дороге шла, на север. Вместе с семьей Роверс. Но сразу было видно, что она им чужая. И с виду не похожа, и одежда другая. Будто просто идет вместе с ними, чтобы не одной топать, и только.