Ну что ж, это было ожидаемо. Рыжик уснул, котяра ленивая, а без него девушки на меня и здесь реагируют примерно как дома.

В реальном мире на меня западала исключительно тёща. И совсем не в плане любви и ласки.

– Ладно, – разрешил я ему. – Стели, а баб придержи пока. Господин будет копить перед поединком мужскую силу.

Я сел за стол и стал разглядывать то, что мне принесли: серо-жёлтое хрючево в миске и камень с кулак размером на широком листе вроде лопуха.

Ещё были вино и вода в высоких сосудах. Ну и пемзоподобная лепёшка – я обломок такой уже пробовал.

Выглядело всё это странно и не слишком аппетитно.

– А господин Раст говорил, мёртвым местную еду есть не положено, – сказал я в слабой надежде, что подадут что-то более привычное.

– Господин Раст сказал, что ты воин, – напомнил слуга. – Воинам можно есть пищу в любой земле. Их наша еда не убьёт, их боги – самые сильные.

Он достал из длинного сундука матрац, раскатал на циновке, покрыл дерюгой и сверху положил пёстрое тканое покрывало. Даже подушки не дал, зараза.

От мрачных косых взглядов слуги мне стало неуютно. Здесь вообще все слуги такие или этот конкретный что-то имеет против меня?

Да и постель не манила. Похоже, что воин должен быть аскетичным.

Слуга закончил стелить постель и мрачно уставился на меня исподлобья.

Я торопливо сказал:

– Можешь идти. Со стола потом уберёшь.

Он вышел, задёрнув занавеску, а я с тоской оглядел стол и приступил к обеду.

Залез рукой в миску, достал кусочек, попробовал…

Хрючево на вкус оказалось вполне съедобным. Похоже на кашу, вроде перловой, вот только я терпеть не могу перловку, особенно не солёную.

Пожевав каши, я рискнул попробовать камень с листа. Тюкнул его, как яйцо, и он заблагоухал совершенно сногсшибательно!

Оказалось, что под тонким слоем глины находилось запечённое мясо. Тоже несолёное, немного жестковатое, но неожиданно вкусное.

Съесть я смог меньше половины – и вновь почувствовал, что объелся.

Какая здесь невероятно сытная еда!

Вино я пить не рискнул, сделал несколько глотков воды. Вытер рот рукавом.

После еды стало клонить в сон, но я понимал, что спать нельзя. Умирать мне пока не хотелось, а назначенная битва сулила верную смерть.

Оставался побег. Тем более, что в моей комнате не имелось даже дверей, почему бы и не удрать?

Выглянул за занавеску – в коридоре никого.

Я уверенно направился к выходу. Если кто заметит, скажу что заблудился. Ну или ищу, где отлить.

Никто меня не остановил, и я беспрепятственно добрался до входной двери, закрытой на обычный засов.

Открыл, выскочил на улицу. Тоже никого! Прекрасно!

Дорогу я запомнил, тут и идти-то до городских ворот всего ничего. Другое дело, что там может стоять стража. Даже наверняка стоит...

Ладно, вовсе и не обязательно ломиться в ворота. Стена не так уж и высока. Осмотрюсь, может получится залезть на неё и спрыгнуть.

В этих оптимистичных размышлениях я прошёл по улице шагов десять, и вдруг ошейник начал сжимать горло. И с каждым шагом всё туже.

Я остановился, задыхаясь. Что же теперь делать? Вот же подлюка Раст, как заколдовал!

Прислонился к стене соседнего дома и замер, раздумывая. Вернуться? Вот же позорище! Сбежал, называется!

Город потихонечку просыпался, похоже, мы и в самом деле приехали ранним утром, когда земледельцы уже ушли на работу, а воины ещё спали. Кроме тех, кто в карауле, разумеется.

Из дома напротив вышла женщина. Ушла. Потом появились двое детей лет пяти – мальчик и девочка, и стали играть прямо у дороги короткими палочками.

Потом девочка заревела, а мальчик смеясь убежал в дом.

– Ну и чего ты ревёшь? – спросил я её.

Девочка уставилась на меня чёрными круглыми глазами. В руке её были зажаты палочки и верёвка.

– Колодец! – сказала она, размазывая слёзы. – Поломался!

Я поманил её, взял палочки, повертел в руках.

– Колодец, говоришь?

Палочки были одинаковой длины и толщины. Наверное, они были связаны в виде детской игрушки – колодца. Я быстро сложил из палочек маленький колодец, перехватывая “бревна” верёвкой.

– Такой? – спросил я.

Девочка улыбнулась, протянула за игрушкой грязную руку.

Я отдал.

– Это мне? – спросила она, разглядывая игрушку. И подняла на меня чёрные бусинки глаз. – Ты подарил мне колодец?

– Конечно тебе! – улыбнулся я.

Девочка с сомнением поглядела на коротковатые рукава моей рубашки.

– А разве ты воин?

– Я воин из другой, далёкой земли! – уже привычно соврал я. – Меня зовут Зергиус. А вот одежда на мне чужая, моя изорвалась. Вот доберусь до своих и надену красивую одежду.

– А ты на мне женишься?

Глаза-бусинки смотрели так строго, что я рассмеялся. Ну что за дети, а? Придумают же.

– Конечно, женюсь. Вот вырастешь, будет тебе лет… Э-э, восемнадцать.

Девочка просияла улыбкой, стянула с пальца колечко и сунула мне. Я попробовал показать, что оно не залезет на мой палец, но кольцо растянулось и село как влитое.

Я дёрнул его – никак. Кольцо просто приросло ко мне. Я улыбался девочке, а сам исподтишка всё пытался его стянуть. Тщетно!

Девочка, оценив бесполезность моих усилий, прижала к пузу колодец и убежала в дом.

Огляделся: не видела ли мамаша?

Ну вот что это было, а? Какая-то детская игра, вроде “любит-не любит, плюнет-поцелует”? Никогда не понимал женщин!

Я пожал плечами и ретировался в дом колдуна.

Ну его, этот побег. Может, меня не больно убьют на этом проклятом поединке, и я очнусь в ящике рядом с Яшей вараном и Рыжиком за пазухой?

Скорей бы.

По дороге мне снова никто не встретился, ну и хорошо. Свидетелей такого “побега” мне на дух не надо.

Раздосадованный, я завалился на матрас, сунул под голову свёрнутую дерюгу и стал думать, что ещё могу предпринять, но почти мгновенно уснул.

Устал я ночью по лесу бегать. Ну, не железный я человек. Я из… Знать бы ещё, из чего.

Разбудил меня всё тот же хромой слуга – и пробуждение было нерадостным.

Я сразу вспомнил, что впереди меня ждёт жертвоприношение, а после поединок. А значит, и собственная смерть.

Вся разница, что того неизвестного мужика казнят сразу, а я ещё смогу немного размяться и побегать.

– Господин зовёт своего гостя, – важно сказал слуга. – Одежда для твоего поединка готова.