И такого рода неравенство нельзя назвать случайным, эпизодическим. Как только люди начали обзаводиться имуществом и осуществлять контроль над землями, они одновременно начали копить богатства и передавать его следующим поколениям. Изучая различные пастушеские и садоводческие общества, антропологи выявили широкий диапазон показателей Джини среди племен, владевших землей и скотом: от 0,3 до 0,7 — со средними показателями на уровне 0,4–0,5{173}.

Хотя неравенство существовало тысячелетиями, своего пика оно достигло в эпоху промышленной революции, когда наметился небывалый рост производства. Из-за этого роста, а также из-за отсутствия антимонопольного регулирования, в ведущих промышленных странах верхушка сосредоточила в своих руках основную долю богатств. По мере роста экономики уровень неравенства начал достигать рекордных высот. К середине эпохи промышленной революции в Англии и Уэльсе, по некоторым оценкам, коэффициент Джини достиг 0,59, а в Европе в целом — около 0,57. Эти индексы не очень отличаются от сегодняшних крайних показателей Южной Африки. Соединенные Штаты поначалу были страной аграрной и достаточно эгалитарной — незадолго до рождения этого государства индекс Джини составлял там около 0,44. Однако к началу Гражданской войны там тоже стала развиваться промышленность, и по уровню неравенства США начали догонять Европу: в 1860 году индекс Джини составлял там уже 0,51 (с учетом рабов). К началу ХХ века США обогнали большинство стран Европы не только по объему промышленного производства, но и по уровню неравенства, уступая место лишь довоенной Германии.

В странах, переживших промышленное развитие позже, например, в Китае, Индии и некоторых странах Африки, в эпоху промышленной революции индексы Джини были ниже. Но по мере индустриализации и там индексы Джини поднялись: значительная доля новых доходов попала в руки местных богачей, а остальные как жили, так и продолжали жить в бедности. Доходы в целом росли, но для верхушки они росли гораздо быстрее. Быстрый взлет индекса Джини в Китае за последние несколько десятилетий можно наблюдать на рисунке 6.4{174}.

Рис. 6.4. Индексы Джини для Китая, Великобритании и США, динамика во времени. Данные для Китая и Великобритании взяты из базы данных «Все индексы Джини», созданной Бранко Милановичем (версия, датированная ноябрем 2014 года). Данные для США взяты из: Atkinson and Morelli «Chartbook of Economic Inequality» (2014).

Несколько факторов временно нейтрализовали чрезмерно высокий уровень неравенства, установившийся благодаря промышленной революции. Выросли профсоюзы, появились и антитрестовые законы и государственное регулирование монополий. Кроме того, правительства более крупных стран, подстегиваемые Великой депрессией и двумя мировыми войнами, повысили налоги и увеличили перераспределение доходов. К тому же, технология производства требовала большего количества рабочей силы с новыми навыками, и спрос на рабочие руки поднял уровень занятости на новые высоты. Появился средний класс. За десятилетия, последовавшие за Второй мировой войной, в уровне жизни среднего класса произошел небывалый рост. Теперь средний класс не только мог позволить себе приобретать все больше товаров — от телефонов и радиоприемников до телевизоров и автомобилей: его преуспевание сказалось еще и в том, что все больше его представителей стали получать высшее образование{175}. И тогда индексы Джини упали, достигнув самых низких показателей со времен промышленной революции. Это резкое падение видно на рисунке 6.4.

Приблизительно с 1980-х годов по настоящее время несколько тенденций привели к росту неравенства во многих странах по всему миру, включая многие страны, не фигурирующие на рисунке 6.2. Первая тенденция состоит в том, что новые технологии, вместо того чтобы увеличивать спрос на рабочую силу, заменяют или вытесняют ее. Это напрямую затрагивает жизнь среднего класса, в частности низшего его слоя, во многих странах. По мере того как технологии усложняются и совершенствуются, они заменяют живых работников во многих сферах производства товаров и предоставления услуг. Это еще не значит, что многие люди навсегда остаются без работы, но в итоге становится меньше сборщиков автомобилей и туристических агентов — зато больше выгульщиков собак.

Этот переход может стать еще более болезненным, если оставить его без должного внимания. В 1940-е годы Йозеф Шумпетер придумал понятие «созидательного разрушения» для описания процесса, при котором появление инноваций вытесняет устаревшие технологии и компании, ранее господствовавшие на рынке. Сейчас мы наблюдаем это явление в беспрецедентном масштабе. Многие инновации делают рабочую силу попросту ненужной — за исключением тех случаев, где требуются особые, хорошо отточенные навыки. Устаревшую технику можно выбросить или переработать, но что делать обществу с лишней рабочей силой?

Вот один пример: лондонским таксистам, чтобы получить лицензию на вождение, много лет приходилось сдавать один из самых сложных в мире тестов на знание фактов — он так и назывался «Знание». Многие из года в год изучали под робную карту Лондона, запоминали расположение десятков тысяч улочек, переулков и городских ориентиров, учились быстро, в уме, прокладывать оптимальные маршруты между пунктами. На тех, кому доводилось когда-либо ездить в Лондоне на такси, такая сноровка водителей производила большое впечатление. Но все эти знания сделались избыточными с появлением GPS и мобильных приложений с точными картами, которые умеют не только мгновенно прокладывать верные маршруты, но и оповещают о пробках на дорогах в режиме реального времени. Поэтому уже не раз происходили ожесточенные споры между таксистами и некоторыми британскими политиками, которые высказывали мнение, что подобные экзамены — дело прошлого.

Прогресс в развитии технологий привел к снижению спроса на рабочую силу во всех областях производства — от сельского хозяйства до обрабатывающей промышленности — и в сфере услуг. Большинство путешественников бронируют гостиницы и покупают билеты через интернет. Исчезают даже знаменитые розничные магазины — берет верх онлайн-шопинг. Вот-вот появятся беспилотные легковые и грузовые машины, что приведет к дальнейшим изменениям в транспортной индустрии. Больше всего последствия этих недавних изменений сказались на представителях среднего класса, особенно его нижних слоев, которые традиционно работали на фабричном производстве и в сфере услуг, где не требуется высшее образование, а нужны лишь некоторые навыки и определенный опыт.