перебивает она меня. – У меня не получается. Может, ты сможешь?

– Я?

На моем лице, должно быть, читается искреннее удивление. Потому что я действительно не понимаю, как я смогу его успокоить.

– Просто попробуй, пожалуйста.

Умоляющий взгляд Мелани и вид мучений Аарона не позволяют мне развернуться и уйти. И я решаюсь на эту попытку. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, так что наши головы оказываются на одной высоте. Его лицо кривится от непонятной мне боли, и Аарон снова начинает выкрикивать:

– Нет… пожалуйста, нет…

Я нежно касаюсь его плеча и тихо его зову:

– Аарон…

Он резко дергается, и я отстраняюсь от него, не желая получить по лицу.

– Пожалуйста… пожалуйста…

Я оборачиваюсь на Мелани и вижу панику в ее глазах. Она снова пытается дозвониться до Ноа, но он не отвечает. Тогда я поворачиваюсь к Бэйкеру и пробую снова.

– Аарон, это я… – Я сглатываю. – Эмма.

Я медленно и аккуратно провожу ладонью по его руке.

– Аарон…

Он по-прежнему не реагирует.

Еще чуть-чуть – и у Мелани будет истерика. Я слышу это по ее голосу, когда она в очередной раз записывает Ноа сообщение на автоответчик. Но я не сдаюсь и провожу ладонью по лицу Аарона. Он все так же продолжает крутится на кровати, и я пару раз попадаю под его тяжелую руку.

– Мел, я не знаю, что делать!

Истерика скоро будет и у меня.

– Я сейчас приду, – объявляет она, подрываясь с соседней кровати. Кажется, она собирается уйти и оставить меня одну.

– Ты куда?

– Я быстро.

Она убегает, а мне остается лишь смотреть на закрывающуюся за ней дверь. До того момента, пока Аарон снова не начинает кричать, но уже что-то неразборчивое.

И что мне делать?

Бэйкер мечется по кровати, мучаясь во сне. А я, замерев на месте, наблюдаю за каждым его движением.

– Только не они… нет… не-е-ет!

Его громкий крик выводит меня из ступора, я хватаю его за руку и снова зову:

– Аарон, открой глаза, пожалуйста, – мой голос дрожит.

А хоккеист все так же продолжает смотреть свой кошмар.

– Нет…

Переживание за него перерастает в панику. У меня нет ни одного предположения, что можно было бы сделать. Где, черт возьми, Мелани? Я подхожу к двери и собираюсь ее приоткрыть, чтобы взглянуть, нет ли поблизости Мел, но фразы Аарона начинают обретать смысл.

– Только не родители… нет… они не могли… это неправда…

Я возвращаюсь к кровати и прислушиваюсь к его словам. Они отрывисты и вырваны из контекста, но что-то разобрать можно.

– Этого не может быть… только не они…

И он повторяет это и повторяет. И я замечаю, как одинокая слезинка скатывается по его лицу. А мое сердце пропускает удар. Как мне тебе помочь, Аарон? И единственная мысль, которая приходит мне в голову, очень неприятна. Но других вариантов у меня нет.

– Прости, Аарон.

Я бью его по щеке. Ладонь начинает гореть, а на его лице остается след от моей руки. Но ему все равно. Он не просыпается. Почему с ним всегда так сложно?

Я разочарованно взмахиваю рукой и случайно задеваю вазу, которая стояла все это время на прикроватной тумбе. Она с грохотом падает на пол и разлетается на осколки. И у Аарона будто случается перезагрузка. Он перестает крутиться в кровати. Но продолжает что-то говорить, только теперь очень тихо:

– Это я… я виноват…

Других фраз я не могу разобрать. Они все смешиваются в одну непонятную кашу. Но затем я слышу свое имя.

– Эмма…

Но на этом все. И пока Аарон не начал снова кричать и метаться, я снова пытаюсь его разбудить. Я осторожно толкаю его пару раз в плечо. Бэйкер хватает меня за руку, и я чуть не падаю, отскакивая от него.

Осколки под ногами впиваются в мои тапочки, но не прорезают их толстые подошвы.

Аарон открывает глаза, и его пьяный взгляд сразу же находит меня.

– Эмма?

Но тут открывается дверь, и в комнате появляется Мелани вместе с Ноа. Ну наконец-то!

– Вот он! – Она указывает на Аарона, но, видя, что тот пришел в себя, удивляется: – У тебя получилось?

Она подбегает к сидящему на кровати хоккеисту и начинает осматривать его. А затем отвешивает ему звонкую пощечину. А потом и еще одну.

– Это за то, что напугал меня, кретин.

Она достает из своего рюкзака его футболку и кидает ее ему в лицо. Пока Аарон одевается, я замечаю на ней темные пятна. Могу лишь предположить, что это чья-то кровь.

– А теперь забирай его, – командует она, обращаясь к Ноа. – И выметайтесь отсюда.

Ноа, не произнося ни слова, делает все так, как сказала Мелани. Он помогает брату подняться и, взяв его под руку, выводит из комнаты. Но около двери останавливается и благодарит меня:

– Спасибо, что не оставила его.

Я киваю.

Да как бы я его оставила, видя, как он мучается? У меня не хватило бы совести.

Ноа выводит брата из комнаты, и Мелани закрывает за ними дверь. Меня удивляет ее поведение. Еще час назад она носилась с ним и переживала, чуть не плакала. А теперь просто взяла и выставила их за дверь. Видимо, поняв, о чем я сейчас думаю, она заводит разговор:

– Не смей осуждать меня.

– Я и не собиралась, – говорю я и вскидываю руки. – Просто меня удивляет то, как быстро ты выпроводила их. Хотя пару минут назад переживала за Аарона.

– Я и сейчас переживаю за него, – устало вздыхает Мел. – Но я ему не нянька, Эмма. Ему уже не пятнадцать лет, и он должен думать головой. Он пришел в себя, и для меня это главное. Дальше о нем позаботится Ноа.

Я ничего не говорю, потому что она права. Аарон должен был думать головой перед тем, как напиваться.

– Я, наверное, пойду.

Я останавливаюсь напротив двери и уже нажимаю на ручку. Но меня интересует и в то же время тревожит один вопрос. И я, немного подумав, решаюсь задать его Мелани:

– Ты же знаешь, что ему снилось?

Мелани, немного помедлив, все же отвечает:

– Догадываюсь, но не уверена.

– Тогда почему, по-твоему, он произнес мое имя?

Брови девушки взлетают вверх. Я что-то не так спросила?

– Твое имя?

Она действительно удивлена. Но что не так?

– Да, он…

Мелани начинает снимать постельное белье, на котором лежал Аарон. Я замечаю, как брови сходятся на ее переносице, и, видимо, она что-то обдумывает.

– Об этом Ноа мне не рассказывал… – Она снова погружается в размышления. – Я сейчас впервые