Отметив двойки кнопкой «оставить», он нажал кнопку «сброс». Три карты мигнули и растворились, и вместо них появились четверка, король и двойка. Итого, три двойки. В окошко с лязгом выкатились три четвертака.

Он поднялся и взял монеты. Они были теплыми, почти горячими, и на мгновение в его памяти мелькнули сверкающие медные овалы, которые были монетками по пенни перед тем, как по ним прогромыхал лос-анджелесский поезд, и вспомнил, как его родной отец сбрасывал горячие разглаженные монеты в шляпу, чтобы остудить.

Крейн захромал обратно в игровой зал, и когда проходил мимо машины, которая оплатила его выпивку и видеопокер, заметил в окошке выдачи выигрышей завернутую в целлофан мятную жевательную резинку.

– Спасибо, – сказал он машине, взял жвачку и развернул ее. – Однорукий бандит, – задумчиво произнес он и забросил пластинку в рот, – но ведь на моей стороне, верно? Однорукий. Ты… калека, правда ведь, как и множество из тех, кто находится здесь? Я тоже калека. – Он прикоснулся к яблоку правого глаза. – Искусственный, видишь?

Какой-то человек с отвалившейся от изумления нижней челюстью, приковылял к машине и задал какой-то вопрос.

– Нет, я не играю на этой машине, – сказал Крейн. – Я просто говорю с нею.

Открылась гавань.

Пришло время ехать дальше на восток. Он вернулся в ресторан, где Мавранос и Оззи, сидя над пустыми тарелками, продолжали разговор о воображаемом толстяке.

Оззи, прищурив усталые глаза, взглянул на Крейна.

– Где ты задержался?

– Чизбургер из Бейкера пришелся и мне не по нутру, – беззаботно сообщил Крейн. – Между нами говоря, мы с тобой, наверно, отпугнули нынче ночью половину местной публики.

Оззи, похоже, не слышал его.

– Судя по тому, как ты пересказывал разговор с Дианой прошлой ночью, она должна работать в каком-то супермаркете, в вечернюю или ночную смену. Доберемся до Лас-Вегаса, и начнем осматривать супермаркеты.

Как только они вновь оказались на шоссе, Оззи снова уснул на заднем сиденье, а Мавранос фальшиво посвистывал, хмуро глядя на несущуюся навстречу в свете фар ленту автострады.

Крейн вытянул раненую ногу и то впадал в дремоту, убаюканный усталостью, то просыпался, когда Арки случайно высвистывал особенно высокую ноту.

Каждый раз он обещал себе, что попросит этого не делать, и в конце концов не смог больше уснуть в ожидании следующего пронзительного звука – когда Мавранос перестал свистеть.

– За нами мчится какой-то гонщик, – сказал Мавранос.

Крейн с усилием оглянулся на пыльное заднее стекло. Сзади быстро приближались два огненных круга.

– Какая у тебя скорость?

– Семьдесят.

Над приближавшимися фарами светился красный огонь, который через заднее стекло «Сабурбана» воспринимался как розовый ореол.

– Буди старика, – сказал Мавранос, – а сам лезь назад и открой оружейный ящик. Действуй! – повысил он голос, когда Крейн открыл было рот, чтобы возразить.

– Но это же копы! – все же возразил Крейн, однако перебрался через спинку переднего сиденья, случайно толкнув коленом локоть Оззи.

– Прежде чем включился красный свет, это походило на пикап, – сказал Мавранос.

Оззи проснулся, посмотрел, моргая, вперед, по сторонам, а потом с трудом повернул голову и оглянулся назад.

– Не вздумай сбавлять скорость, – сказал он.

– Я думаю, это грузовик, – сказал Мавранос. – Кто-нибудь может настолько захотеть остановить нас, чтобы прикинуться копами?

– Еще как может, – резко ответил старик. – Поэтому я до сих пор таскаю пушку в кармане. А ваши где?

– В ящике. Открыл?

– Да, – дрожащим голосом ответил Крейн. – Дать тебе твой?

– Передай его сюда, только осторожно.

Крейн опустился на колени среди разбросанных книг и тряпья, чтобы загородить обзор, и вложил револьвер в поднятую руку Мавраноса.

– Я думаю, – сказал Оззи сквозь одышку, – теперь можно свернуть на обочину. Если это не копы, не вылезаем из машины. И… и если они вооружены… даже и не знаю. Если поднимут оружие, станут целиться в нас, то, думаю, придется убить их. Да поможет нам Бог. Да поможет нам Бог.

Мавранос нажал на тормоз, «Сабурбан» слегка занесло, и Крейну, который как раз вынул из ящика короткий дробовик и дрожащими пальцами запихивал патроны в магазин, пришлось напрячься, чтобы сохранить равновесие. Потом он снял оружие с предохранителя, передернул цевье назад и вперед, чтобы дослать патрон в патронник, и засунул в магазин еще один патрон.

Потом он сунул ружье под сиденье Оззи, взял свой револьвер 357-го калибра, зарядил, сунул за пояс джинсов и застегнул молнию куртки на несколько звеньев.

– Они точно позади нас, – услышал он голос Мавраноса.

Крейн держался за пластиковую пистолетную рукоять и, хотя дыхание у него было учащенным и сердце отчаянно колотилось, мысленно представлял себе, как выдернет ружье из-под сиденья, вскинет ствол в нужную сторону и начнет стрелять от бедра. Все шесть, как можно быстрее, передергивать и стрелять, говорил он себе, мысленно повысив голос, прямо через окно, а потом револьвер в обе руки, и тут уже целиться тщательно. Христос!

«Сабурбан» проскрипел колесами по песку обочины и остановился, и через мгновение Крейн услышал, как снаружи открылась и закрылась автомобильная дверца, а потом увидел свет ручных фонарей, осветивший пыльные окна и отразившийся от почти безволосой макушки Оззи.

– Черт, – сказал кто-то снаружи, – здесь только трое.

– Двое, – спокойно ответил Мавранос. – Один здесь, а еще один болтается позади.

В окно с водительской стороны постучали, и Крейн услышал, как ручка стеклоподъемника скрипнула шесть раз, и через мгновение он ощутил сухой освежающий запах пустыни.

– Выйди из машины, – сказал тот же голос, который теперь слышался яснее.

– Нет, – ответил Мавранос.

– Мы ведь и вытащить тебя можем, засранец.

Крейн видел, что уголок рта Мавраноса приподнялся в ухмылке.

– Дураков я жалею, – весело заявил он, безуспешно попытавшись повторить актерскую интонацию мистера Ти.

Мужчина, стоявший снаружи, коротко хохотнул.

– Мы вооружены.

Оззи наклонился вперед.

– Сынок, – сказал он твердым голосом, – когда в такой игре без лимита начинаешь «проверять» партнеров, можно неожиданно столкнуться с серьезным повышением ставок.

Незнакомец отступил от двери, и луч фонаря заплясал по хламу в задней части грузовичка Мавраноса.

– Да, все верно, их трое, – сказал он своему спутнику. – Они могли бы спрятать там собаку или ребенка, но взрослых здесь больше нет.