честным, я завидую тем, кому удалось устроить семейную жизнь и организовать свои будни. Я только мечтаю об этом.

Эрика смотрит на него с удивлением. Ей никогда не приходила в голову мысль о том, что кто-то может мечтать о такой жизни, как у нее.

– Наверное, правду говорят, будто у соседей трава зеленее, – говорит она.

– Полагаю, что так. А ты никогда не думала о том, чтобы получить образование в сфере искусства и дизайна?

– На самом деле, нет. Я была рада, что получила работу.

– Ну, а сейчас почему не хочешь? Ведь, похоже, тебе это нравится.

– Не знаю, – отвечает Эрика, теребя пуговицу. – Кажется, уже поздно.

– Поздно? – с недоверием переспрашивает Юнас. – Да у тебя еще полжизни впереди. Обязательно надо продолжать учиться, если только есть желание.

– Знаю, это звучит глупо, – продолжает Эрика, поглаживая ладонью нагретый солнцем камень, на котором сидит, – но, честно говоря, я боюсь, что мне не хватит способностей.

Она ожидает, что Юнас запротестует и даст избитый ответ типа: «ты же очень способная, конечно, хватит», но вместо этого он только кивает.

– Это вовсе не глупо, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – Юнас устраивается поудобнее. – А если бы так рассуждала твоя старшая дочь, мол, она боится подавать документы в гимназию, что бы ты ей сказала?

– Что нельзя допускать, чтобы подобные мысли останавливали ее, – улыбаясь, отвечает Эрика. Она достает мобильник и показывает Юнасу страницу в интернете. – Это дистанционная программа подготовки графических дизайнеров, по сравнению с очным обучением сроки растянуты в два раза.

– Ты подала заявку?

Эрика отрицательно качает головой.

– Я даже Мартину не рассказывала.

Юнас смотрит на нее своим бездонным взглядом, от которого внутри все переворачивается.

– Подавай, – советует он. – А то и глазом моргнуть не успеешь, как еще тридцать лет пройдет.

32

Пятница, 3 июля 1987 года

Голоса постепенно затихают, Маделен играет последнюю музыкальную фразу баллады «Над радугой»[37] и чувствует, как по коже пробегают мурашки. Они репетируют эту песню в четвертый раз и наконец нашли гармоничное сочетание голосов.

Краем глаза она замечает, как в церковь заходит Рут. Жена пастора останавливается в одном из последних рядов и аплодирует.

– Сегодня все молодцы! – говорит Маделен. – Последний раз звучало очень красиво.

– Да, всем большое спасибо за репетицию, – улыбаясь, добавляет Дезире.

– Как вы замечательно пели, – хвалит их Рут, подойдя к фортепиано.

– Спасибо. Да, становится лучше, – бормочет Маделен, одновременно прощаясь с хористками.

Дезире, как обычно, стоит у выхода и ждет, но, когда Маделен берет сумку, Рут жестом останавливает ее.

– Я надеялась, что будет возможность коротко переговорить с тобой. Без свидетелей, – уточняет она.

Маделен обменивается выразительными взглядами с подругой:

– Иди, я догоню.

Рут указывает на скамейку:

– Присядем, – распоряжается жена пастора, и Маделен послушно садится.

– Тебе по-прежнему нравится здесь? – интересуется Рут.

– Да, – кивает в ответ Маделен.

– Это хорошо. А когда закончится год практики в Юсшере, чем собираешься заниматься?

Маделен смахивает невидимую пылинку с блузки.

– Пока не знаю.

– А если бы у тебя был выбор, что бы предпочла?

– Я бы хотела поехать в Танзанию и работать с проектом школы, которую мы там строим, или заниматься чем-нибудь подобным.

– Понимаю, – откликается Рут и смотрит ей в глаза. – Мы планируем отправить делегацию в Танзанию следующей весной. Могу сказать пастору, что ты хочешь присоединиться.

– Буду рада, если скажете, – выпрямив спину, замечает Маделен.

– Обязательно, – соглашается Рут, будто с облегчением. – Но и у меня к тебе будет просьба.

– Просьба? Какая?

– Я слышала, ты наводишь справки про Аманду.

Маделен холодеет. Она разговаривала об Аманде только с Айно и Дезире, неужели они могли сообить Рут?

– Я случайно нашла ее ноты, и мне стало интересно, кто она такая.

– Это одна из прежних учениц, по приезде в Юсшер она, к сожалению, серьезно заболела, – объясняет Рут, сцепив руки в замок. – Пастор всегда готов взять под крыло людей с душевными травмами, но состояние Аманды оказалось слишком тяжелым, мы не смогли помочь. Из-за плохого самочувствия пришлось отправить ее домой. Сейчас она со своей семьей и получает необходимое лечение. – Рут серьезно смотрит на Маделен. – Из уважения к Аманде мы не обсуждаем то, что произошло. Понимаешь?

– Да, конечно.

– Вот и хорошо. Значит, договорились.

– Может, мы могли бы отправить ей песенник? – спрашивает она, выпрямляя спину.

– Не думаю, что это хорошая идея. Не стоит напоминать о том, что произошло. Да и адреса ее у нас нет.

– Как нет адреса? – удивляется Маделен.

Лицо Рут становится напряженным.

– Хотя где-то, конечно, он должен был остаться. Если ты отдашь мне этот песенник, я сделаю все, что нужно.

– Я не взяла его с собой, к сожалению, – говорит Маделен, незаметно поглядывая на свою сумку. – Кажется, он остался в моей комнате. Как только найду, принесу в канцелярию прихода.

– Да, приноси, – велит ей Рут, поднимаясь с места. Она идет к выходу, но прежде, чем выйти из церкви, оборачивается со словами: – Спасибо, что нашла время поговорить со мной.

– Вам спасибо.

Жена пастора покидает помещение, и Маделен остается в огромной церкви одна. Она озадачена разговором с Рут. Если Аманда заболела так тяжело, что им пришлось отправить ее домой, отчасти понятно, почему в церкви предпочитают не обсуждать этот эпизод, но Маделен все равно не может обуздать свое любопытство. Что-то здесь не вяжется. Отчего Рут не хочет, чтобы она отправляла Аманде песенник, ведь это вряд ли ухудшит состояние ее здоровья? И зачем жена пастора сказала, что у церкви нет адреса девушки?

Сунув руку в сумку, Маделен в задумчивости достает книжку в кожаном переплете, открывает на первой странице и проводит пальцем по чернильным буквам имени, выведенного неровным почерком.

33

Воскресенье, 23 июня

Патрисия держит перед собой истрепанную от времени фотографию Маделен, снятую за пару недель до ее отъезда. Она изучает лицо сестры – та сидит, склонившись, перед старым фортепиано в гостиной в Мил Крик. Глаза весело и прямо смотрят в фотокамеру, а на шее висит цепочка с серебряной ноткой.

Патрисия помнит, какие виды были у сестры на старую семейную ферму. Она хотела открыть музыкальную школу и давать уроки фортепиано детям из окрестностей. «Моя музыкальная школа будет лучшей в Вирджинии, – с гордостью заявляла сестра. – Подождите – вот увидите: ученики будут в очередь выстраиваться!»

Убрав фотокарточку в сумку, Патрисия обводит взглядом холл отеля. Мариан читает, сидя у книжного столика, с кухни доносится звон посуды: Мона полным ходом готовит обед, сегодня