– Я буду в штаб-квартире, если ты что-нибудь раскопаешь. – Фэллон вынул из кармана часы и посмотрел на них, еле различая цифры в сумерках. Если он поспешит, то еще успеет выслушать отчет от людей, заканчивающих свое дневное дежурство, и поговорить с теми, кто выходит в ночное до того, как они уйдут. Он должен сделать так, чтобы все его люди сосредоточились на выполнении своих задач, особенно сейчас, когда Грейплинг все еще гуляет на свободе. – Уверен, что мое отсутствие уже заметили, – пробормотал он.

– Вне всякого сомнения, – прыснул Хардеуэй.

Фэллон не обратил на него внимания и сделал шаг по направлению к своему экипажу, стоящему в отдалении на соседней улице.

– Не слишком увлекайся работой сегодня вечером. Я знаю, что ты любишь размахивать кулаками, – обернулся он к Брайсу.

– Не забудь насладиться своей работой сегодня ночью, – в тон ему подмигнул Хардеуэй. – Мы заключили сделку.

Фэллон поднял руку на прощание. По своему многолетнему опыту он знал, что Хардеуэй любит оставлять за собой последнее слово в разговоре, и на этот раз Фэллон с радостью позволил ему это сделать.

Независимо от того, что его друг думал насчет их сделки, Фэллон не мог воспользоваться доверчивостью Изабель таким образом. Она искала любви мужчины, у которого есть достаточно времени, которое он мог бы посвятить ей. Мужчины, который любит одеваться в яркие цвета и которому больше нечего делать по вечерам, кроме как танцевать на балах.

Правда в том, что ни одна дама никогда не сможет смириться с тем образом жизни, который он выбрал для себя. Но когда Фэллон забрался в свой экипаж, вопрос Хардеуэя уже проник в его истерзанный разум. Она бы сделала это? Заставила бы Изабель его переехать из штаб-квартиры и отказаться от всего, что он построил, если бы она знала правду о нем?

Ни одна женщина не сможет разделить с ним тот образ жизни, который он выработал для себя, но Изабель – необыкновенная женщина. Он никогда бы не признался себе, что из всех людей именно Хардеуэй был прав, но, возможно, закрыв Изабель и держась от нее на расстоянии, он недооценил ее. Он много лет оценивал мужчин, чтобы раскрыть их таланты, и должен признать, что не оказал такого же внимания этой необыкновенной леди.

Возможно, связь между ними распадется сама собой. Возможно, она устала от его общества. Существует миллион возможностей, но Изабель стоит того, чтобы рискнуть и узнать ответ.

Открыв дверь своего экипажа, он поставил ногу на подножку и, взглянув на кучера, назвал одно место, в котором хотел оказаться сильнее, чем где бы то ни было:

– В штаб-квартиру!

* * *

– Мне больше ничего не нужно, миссис Фезерфитч, – крикнула Изабель, услышав, как открывается дверь. – Хорошего вам вечера!

За последние несколько дней она разложила столько пасьянсов, что невозможно сосчитать, – совсем как тогда, когда Виктория учила, чем заняться в долгие дождливые дни. К сожалению, карты не вызывали у нее такого восторга, как у ее сестры. Она даже потеряла интерес к книжке, которую начала читать, но больше заняться было нечем, и она заскучала. Ей нравились хорошие книги, но сколько книг можно прочесть за один день, не разговаривая с живым человеком, чтобы не сойти с ума? Отношение миссис Фезерфитч к Изабель потихоньку теплело, но она была не совсем тем человеком, с которым Изабель хотела бы провести день за разговорами. Она хотела видеть Фэллона.

Он не поднимался наверх целых два бесконечных дня. Неужели сказать мужчине, что ты его любишь, так ужасно для него? Она даже не договорила всю фразу целиком! Интересно, что было бы, если бы… если бы договорила? Он сжег бы свой дом дотла вместе с ней, чтобы не видеть ее больше?

Она вздохнула и провела рукой по распущенным волосам, ощупывая шишку вокруг раны. Изабель не мыла голову со дня накануне свадьбы Виктории и не хотела думать о том, что волосы возле раны ужасно запутались.

– Волосы Рапунцель[1], наверняка были страшно грязными, – пробормотала она. Ее собственные волосы висели одним толстым спутанным пучком. Она скрутила их в подобие косы и подняла вверх.

– Могу себе представить, насколько, – раздался от двери низкий голос. – После того как много лет за них грязными руками хваталась ведьма, взбираясь наверх, в башню к Рапунцель.

Фэллон! Она широко улыбнулась и села на диване. Он не оставил ее навсегда!

– Вы простили меня? Мне не следовало говорить, что…

– Я был занят, – прервал он. – Но я не должен был оставлять вас одну так надолго. Вы превратились в Рапунцель, пока я отсутствовал?

– К сожалению, мои волосы теперь совсем как у нее… По состоянию, не по длине, – пояснила она.

– Мне нужно убить ведьму? – насмешливо спросил он.

Его шаги казались легче, когда он пересекал комнату, а выражение лица было приятнее, чем когда он уходил от нее несколько дней назад. Но она была так благодарна, что он вернулся, что не стала спрашивать, в чем причина изменений.

– Я и не подумала о грязи, которой ведьма запачкала ее длинные пряди. – Она отбросила книгу и повернулась к нему, когда он подошел к дивану, на котором она провела целый день. – Бедная Рапунцель, она, должно быть, так ждала служанку, хотя бы только из-за грязных волос… Вы оставили меня взаперти почти на неделю.

– Ну, это место вряд ли можно сравнить с башней без дверей, Изабель, – спокойно сказал он, глянув на запертую дверь, и подмигнул ей.

– Тем не менее… моя рана не становится чище со временем.

– Я попрошу миссис Фезерфитч приготовить вам ванну. Она не служанка, конечно, но, если нет другого выхода, придется ей помочь вам.

– Нет! – Изабель резко поднялась с дивана.

– У вас с миссис Фезерфитч не сложилось общение? – спросил он, подходя ближе. Нахмурившись от беспокойства, он внимательно смотрел на нее.

Как ему объяснить, что, хотя миссис Фезерфитч и приятная женщина, Изабель не желает больше проводить целый вечер, слушая рассказы о любви Фэллона к предыдущей владелице этого дома? Она еще может смириться с превратными представлениями этой женщины о причине пребывания Изабель здесь, но разговоры с экономкой всегда заканчивались рассказами о великой любви Фэллона к другой даме. Она принялась разглядывать свои руки, бормоча единственное, что можно сказать в трудных ситуациях, – правду:

– Мне не нравятся истории, которые она рассказывает.

Он обогнул диван и медленно подошел к ней.

– Вы попросили ее читать вам? Я недооценил, насколько вам здесь скучно. Мне следовало прийти раньше.

– Нет. – Изабель заставила себя поднять голову и встретить его взгляд, каким бы нелегким это ни казалось. Это же Фэллон, ее друг. Но, независимо от того, кто все еще удерживает его сердце, она любит его. – Она рассказывает мне… Она рассказывает о прошлом, об истории вашего дома.