Рядом был парк. Крестовская отправилась туда, заняла лавочку на аллее прямо напротив дома и принялась наблюдать. Для полного антуража открыла книжку, которую захватила с собой. Мол, просто сидит женщина в парке на лавочке, читает. Сама же она не сводила глаз с ворот дома напротив, внимательно наблюдая и за воротами, и за окнами квартиры Мелька.

Час назад Зина появилась в кафе. Затем, сославшись на плохое самочувствие, ушла с работы. Было ясно, что хозяин люто ее ненавидит, однако и пикнуть не смеет. Уж слишком сильным и опасным становилось теперь влияние Зины. Поэтому, скрипя зубами, он отпустил ее поправлять здоровье. Крестовская же побежала со Староконки на Маразлиевскую.

План ее был прост: наблюдать за домом. И, когда Мельк выйдет из квартиры, зайти туда и как следует обыскать. Может, обнаружится что-нибудь интересное. Пусть Бершадов и сказал, чтобы она прекратила заниматься убийством Антона Кулешова. Мало ли что он сказал… Пусть командует у себя в подземелье. А она здесь, на земле. И сама решит, что ей следует делать.

Постепенно парк стал заполняться людьми. Прошел румынский патруль, не обратив никакого внимания на Зину. Появились женщины с колясками. Какая-то старушка в шляпке села на скамейку напротив и достала вязание. Со своей книгой Зина выглядела вполне органично.

Ждать пришлось долго — Мельк все не появлялся, окна были зашторены. Зину стало терзать смутное подозрение: может, он вообще не ночевал дома? Может, после вчерашней попойки отправился ночевать к кому-то из друзей? Такое вполне могло быть. Но она помнила слова Генриха, что Мельк состоял на службе, а сейчас был будний день. И еще он проводил спиритические сеансы, явно по вечерам. Значит, не мог надолго уходить из квартиры. Рано или поздно он появится. Если надо, Зина просидит на этой чертовой лавочке до вечера!

К счастью, немного потеплело. Впервые за столько дней в городе выглянуло пусть холодное, но так всех обрадовавшее солнце.

Около двенадцати Зина встала с лавки — она все же замерзла — и немного прошлась по аллее. Она не отрывала глаз от ворот. Немного размявшись и согревшись, Крестовская снова вернулась к своей лавочке.

Наконец, около часа дня, возле дома возникло небольшое движение. Подъехал автомобиль — черный, явно казенный, по виду чем-то очень похожий на машину, на которой ездил Генрих фон Майнц. Водитель остановился возле ворот и заглушил двигатель. Прошло минут десять. И Зина наконец дождалась.

Из дома вышел Герман Мельк собственной персоной. Остановился, щурясь и всматриваясь куда-то вдаль так пристально, что Зина прямо ощутила мурашки по коже, как будто он мог увидеть ее или тем более узнать.

Вид у него был совсем помятый. Под глазами пролегли фиолетовые круги. Лицо выглядело еще более изможденным и бледным. И во всей его фигуре было что-то неопрятное, хотя внешне он выглядел так же, как в ресторане, и был одет в то же самое длинное черное пальто.

Очевидно, Мельк пил вчера в кабаре «Парадиз» до последнего. Возможно, потом попойка переместилась к кому-то на квартиру. Однако ночевал он дома — как и предполагала Зина. С его местом службы комендантский час он вполне мог не соблюдать.

Постояв несколько минут и словно принюхавшись к дневному свежему воздуху, Мельк уселся в автомобиль. Взревел двигатель, и автомобиль, урча, поехал вверх по Маразлиевской. Зина поняла, что врач отправился на службу. Нельзя было терять ни минуты. Она быстро пошла по направлению к дому.

Парадная, где находилась квартира Мелька, не была заперта на ключ, в этом Крестовской повезло. Она буквально взлетела по роскошной мраморной лестнице. Стены в парадной были покрыты еще дореволюционной лепкой. И было сразу понятно, что здесь находится дорогое жилье.

Единственная дверь — дубовая, просто произведение искусства — находилась посередине лестничной площадки. Это была квартира Мелька. Достав отмычки, Зина склонилась над замком.

Это был первый случай, когда ей пришлось серьезно потрудиться. Все в этом доме было роскошным и добротным. Не пожалели денег бывшие хозяева и на замок.

Он был немецким, отличного качества, и совершенно не поддавался отмычке. И в какой-то момент Крестовская вдруг усомнилась в том, что сможет его открыть.

Два раза она пережила моменты смертельного ужаса. Первые раз — внизу громко хлопнула дверь, громко залаяла собака, и кто-то стал подниматься наверх. Зина отскочила от двери, прижалась к стене, вся дрожа. Однако спрятаться здесь было некуда. К счастью, собачий лай и шаги затихли на нижнем этаже.

И второй раз, когда раздались громкие мужские голоса. Двое мужчин устроили спор на лестничной площадке. Нужно ли подниматься на пролет выше — то есть туда, где находилась квартира Мелька. В конце концов они нашли нужную квартиру на своем этаже и не стали подниматься наверх.

От всего этого Зина просто истекала потом, несмотря на мороз. Но очень скоро пытка ее закончилась удачей — раздался победный щелчок, и дверь медленно, грациозно поплыла в сторону, словно приглашая войти.

В квартире было семь комнат, причем одна из них — роскошный зал с тремя окнами и балконом. Посередине стоял большой круглый стол, покрытый черной скатертью. Крестовская сразу поняла, что именно здесь проводятся знаменитые спиритические сеансы. Но кроме стола больше ничего примечательного в этой комнате не было.

Несмотря на такое количество комнат, меблированы они были достаточно скудно. Очевидно, мебель прежних хозяев успели разворовать до того момента, как сюда вселился Герман Мельк. Две или три комнаты стояли совсем пустые. Кроме зала с круглым столом, оказалась еще одна гостиная с мягкими плюшевыми диванами и коврами. Так, изучая квартиру, Зина нашла и спальню Мелька.

Шторы были задвинуты, отчего здесь царил полумрак. Сама же комната представляла собой настоящий хлев, в котором воняло перегаром и табаком. От разобранной постели шел кисловатый запах несвежего белья. На полу валялись какие-то вещи, в кресле громоздились пустые бутылки из-под спиртного…

В ящике тумбочки возле кровати Зина обнаружила резную шкатулку красного дерева, не запертую на замок. Там лежали два шприца и несколько ампул морфина, а еще резиновый жгут для внутривенных инъекций… Вот и раскрылся секрет худобы и бледности этого странного человека — он был наркоманом, морфинистом, и, похоже, уже давно сидел на наркотиках.

В комоде Зине обнаружила не менее интересные вещи. В нижнем ящике лежало женское кружевное белье и туфли на каблуках. Еще — наручники и плеть из полосок кожи. Какие-то странные резиновые предметы — Зина никогда не видела таких и даже не понимала, для чего они предназначены. И тут она догадалась…

Очевидно, Мельк был не только наркоманом, но и извращенцем. Крестовскую очень смущало такое количество нижнего женского белья в квартире, где не было женщины… До тех пор, пока каким-то смутным чутьем она не поняла, что Мельк носит это белье… сам. Очевидно, это был действительно больной человек.

Но кроме этих находок, говорящих о сексуальных извращениях хозяина, больше ничего интересного она не нашла. Ни одной личной фотографии. Никаких записей или документов. Ничего, что обычно хранится в личном архиве и может дать хоть какой-то ключ к пониманию жизни человека.